МЕМУАРЫ

Карусель


СУД В ТОКИО

Суд в Токио-5... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-5... К свидетельскому пульту вызывается Альберт Дюрранс — управляющий «Стандардт ойл компани» и председатель американской торговой палаты в Ханькоу. Его просят рассказать о событиях в этом городе в октябре 1938 года. Вот что показал Дюрранс: — Я взошёл на борт американского флагманского судна, стоявшего как раз у таможенной пристани, расположенной на берегу реки. Туда японцы и согнали несколько сот военнопленных китайцев. Японские солдаты, которые стояли около сходней, время от времени входили в толпу военнопленных, выбирали трех или четырёх из них и приказывали им выйти... Когда китайцы проходили мимо японских часовых, те направлялись за ними. Дойдя до края сходней, где была уже большая глубина, солдаты сталкивали китайцев в воду и стреляли, когда их головы показывались над водой. Мы наблюдали все это с мостика нашего судна довольно длительное время... — Затем Дюрранс рассказал, что он видел на улицах Ханькоу в те памятные осенние дни 1938 года:
— Прежняя германская концессия вплотную прилегала к японской, которая расположена вдоль берега. Позади этих концессий находилась наша электрическая компания и компания водоснабжения... Я помню, что на территории бывшей германской концессии я видел много трупов расстрелянных китайцев, одетых в национальные халаты...
И таких свидетелей, как Дюрранс, было немало. Ведь то, что произошло в Нанкине и Ханькоу, повторилось 21 октября 1938 года в Кантоне, а 18 июня, 8 августа и 10 ноября 1944 года в городах Чанша, Хэнян, Квилин и Лючжоу. Японские оккупанты зверствовали не только в городах, но и в деревнях Китая. Трибуналу были представлены доказательства, что весной 1943 года в деревне Цзянгочэн, провинции Хубэй, было уничтожено более 400 семей. В живых осталось только двадцать крестьян, проживавших на отшибе в одной избе. В провинции Ляонин в Маньчжурии в феврале 1942 года 3 тысячи китайцев были согнаны на строительство военных сооружений, а затем умерщвлены в целях сохранения тайны. На трибуне советский обвинитель полковник Иванов. Он произносит заключительную речь в отношении подсудимого Умэдзу. Полковник Иванов говорит о преступлениях Умэдзу в бытность его командующим Квантунской армией, а затем начальником генерального штаба.
— Умэдзу, как командующий Квантунской армией, песет ответственность за зверства, совершенные над китайцами в провинции Жэхэ в августе 1941 года японскими солдатами и солдатами марионеточной маньчжурской армии. Тогда в течение одной ночи под предлогом поисков партизан было убито более 300 семей и сожжена дотла деревня Сыдути в уезде Пичжуань. Карательные экспедиции в провинции Жэхэ, организованные командованием Квантунской армии, проводились также в 1942 и 1943 годах. Во время пребывания Умэдзу на посту начальника генерального штаба в ноябре 1944 года было осуществлено вторжение японских войск в Гуэйлинь и Лючжоу (Китай). Умэдзу несёт ответственность не только за само вторжение, но и за зверства, совершенные японской военщиной в районах Гуэйлиня, Лючжоу и в других районах Китая в 1944-1945 годах. Умэдзу несёт ответственность за плохое обращение с военнопленными в лагерях в Маньчжурии. В результате недоедания, чрезмерно тяжёлых работ, плохого медицинского обслуживания многие пленные умирали от истощения и заболеваний. Не легче была судьба китайских военнопленных, попадавших в лагеря, расположенные в самой Японии, например, в лагере Акита, находившемся в городе Нагоя. Их участь кратко описана во втором томе приложений к приговору: «В этом лагере содержался 981 китаец. Из этого числа 418 человек умерли от пыток и голода...» Военные преступления японских империалистов в Китае продолжались даже тогда, когда Советский Союз уже объявил войну Японии и оставались считанные дни до её капитуляции. Так, 9 августа 1945 года в городе Хайларо в Маньчжурии по приказу командующего Квантунской армией были проведены массовые казни местных жителей. Мотивы? Ответ на этот вопрос даёт приговор Трибунала: «Жертвам не было предъявлено обвинения в совершении каких-либо преступлений. Убийства были объяснены тем, что эти лица могли проводить диверсионную деятельность и шпионаж против японской армии». Когда японские милитаристы начиная с 1937 года стали совершать в Китае массовые военные преступления, слухи об этом, несмотря на жестокую цензуру, широко распространились не только за рубежом, но и в самой Японии.

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-4... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-4... Таким образом, к 9 часам вечера 6 декабря Рузвельту уже было ясно, что вся его политика в отношении Японии на протяжении 1941 года рухнула в результате его же просчёта и что война неминуема. Но беседа президента с Гопкинсом в присутствии коммодора Шульца свидетельствует и о том, что оба собеседника были убеждены, что от этой войны Америку еще отделяет солидный запас времени, исчисляемый не днями и, разумеется, не часами. В худшем случае речь, по их мнению, шла о неделях. Фактически же до нападения на Пёрл-Харбор оставалось всего шестнадцать часов: атака японцев началась 7 декабря в 7 часов 50 минут по перл-харборскому времени, в 13 часов 35 минут по вашингтонскому времени и 8 декабря в 3 часа 55 минут по токийскому времени. Еще многое можно было сделать, объявив боевую тревогу в бассейне Тихого океана на флоте, в авиации и в наземных войсках.
Однако, уже признав войну поминаемой, президент, осознав, таким образом, свой первый просчёт, тут же допустил второй — временной, хотя расшифрованная американцами японская документация не давала для этого никаких оснований. Именно это предопределило разгром Тихоокеанского флота Соединённых Штатов. И Рузвельт, и его командующие, не сознавая, что истекают последние, роковые часы, боялись всего, что могло бы вызвать панику внутри страны или, что еще хуже, спровоцировать японцев на нападение, дав им какой-нибудь предлог. Находясь на грани мира и войны, они все забыли афоризм того же Рузвельта: «Единственное, чего мы должны бояться, это самого страха».
Прочитав расшифрованную японскую телеграмму, вручённую Шульцем, президент сперва распорядился вызвать для консультации начальника морского штаба адмирала Старка. Но когда ему доложили, что адмирал смотрит в театре спектакль «Принц-студент», президент отменил свое распоряжение. Мотив? Это могло бы вызвать ненужную тревогу многочисленной публики: Старк сидел один в ложе, и его внезапный уход был бы сразу замечен. Адмирал же, вернувшись поздно домой, сразу заснул в ожидании приятного воскресного отдыха. Утром 7 декабря начальник объединённых штабов генерал Маршалл, как обычно, совершал свою верховую прогулку. Впоследствии Маршалла допрашивали на заседании объединённой комиссии конгресса. Там его, в частности, спросили, почему утром 7 декабря он послал командующему войсками на Гавайях генералу Шорту предупредительную телеграмму о возможной опасности войны (эта телеграмма была вручена Шорту уже после нападения на Перл-Харбор. — Авт.), вместо того чтобы немедленно связаться с ним по высокочастотному радиотелефону, который стоял у него на столе. Ответ Маршалла члены Трибунала могли прочесть в отчёте комиссии: «Генерал Маршалл показал, что среди различных факторов, которые могли побудить его отказаться от использования высокочастотного радиотелефона, была возможность того, что японцы (видимо, путём радиоперехвата. — Авт.) истолковали бы факт передачи армией сигнала тревоги своим гарнизонам на Гавайях как враждебный акт. «Японцы, — сказал он, — воспользовались бы почти любым предлогом, заявив, что мы совершили акт, вынудивший их принять определенные меры».
Лондон разделял иллюзии Вашингтона по поводу того, что война с Японией хотя и неминуема, но еще не стучится в ворота Британской империи на Тихом океане. Отсюда та же полная неподготовленность к отражению японского вторжения 7 декабря в Бирму, Малайю и другие английские владения.
Можно с уверенностью сказать, что вся история японо-американских переговоров 1941 года и внезапное нападение Японии на американские, британские и голландские владения в Тихом океане — это беспрецедентный пример игнорирования отличной работы собственной разведки. Почему беспрецедентный? Потому что в длинной истории разведывательных служб было немало примеров, когда правительства различных стран игнорировали важнейшие сведения, добытые их агентурой, иногда ценой собственной жизни. И пренебрежение такими сведениями приводило эти государства к тяжёлым жертвам, а порой и полному поражению. Но ведь то все же были сведения агентурные, и, как ни велико было доверие к их источнику, всегда можно было предположить, что они носят отпечаток собственной концепции, собственного видения событий тем или иным разведчиком, особенно когда такое видение расходилось с данными, добытыми агентурой в других местах.
Здесь же было совсем другое: система «мэджик» впервые дала возможность Вашингтону быть в курсе событий немедленно после того, как они имели место, причём на такой бесспорной основе, как многочисленные совершенно и особо секретные японские государственные документы и директивы.
Это был самый очевидный и самый тяжёлый просчёт президента США за всю его политическую и государственную деятельность. Администрации Рузвельта, так же, как и правительству Черчилля, пришлось вкусить горький плод политики «дальневосточного Мюнхена», как в свое время это случилось с Мюнхеном европейским. Но в трудные и решающие вечерние часы 6 декабря Рузвельт, несомненно, сделал и один правильный, политически дальновидный шаг. Поняв, что война па Тихом океане оказалась неизбежной, президент решил вырвать из рук Токио один важный идеологический козырь, который сам за десять дней до того вручил правительству Тодзио. Рузвельт хорошо знал историю, а потому отлично понимал, какое значение имеет тот идеологический флаг, под которым поднимают народ на войну. Одно дело —- оборона против агрессора, который напал, пренебрегая всеми возможностями примирения. Другое дело, если война началась вследствие слишком больших уступок, на которых ты сам настаивал и которые отклонила другая сторона, начав войну. Президент был человеком прозорливым, а потому сразу понял, как агрессор может использовать его ноту от 26 ноября, предлагающую Японии отказаться от всех плодов, добытых в результате десятилетних агрессивных акций: Хотя нота и не содержала никаких угроз и в случае её отклонения предусматривала только продление уже введённых Вашингтоном законных экономических ограничений, токийские правители все же могли использовать её как пропагандистский повод, чтобы доказать японскому народу, что это — ультиматум и что нет другого выхода, как война в целях сохранения своего государства. Это могло оказать некоторое влияние и на американский народ, где были сильны изоляционистские настроения. Разумеется, президент тогда не мог знать, что через шесть лет на Токийском процессе именно такая аргументация станет лейтмотивом защиты подсудимых от обвинения в развязывании агрессивной войны на Тихом океане. Он не мог предвидеть и того, что на процессах в Нюрнберге и Токио обвинение предъявит множество новых документальных доказательств, что японское правительство приняло окончательное решение о войне на Тихом океане и энергично готовилось к ней за многие месяцы до американской ноты от 26 ноября 1941 года.

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-3... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-3... Теперь Ёсукэ Мацуока на пять долгих лет исчезает с мировой арены. Кажется, имя его предано забвению. Но в начале 1946 года миру снова напоминают о нем. На сей раз бывший министр иностранных дел фигурирует в качестве одного из наиболее злостных заговорщиков против мира. Фотографии изображают его то в тюрьме Сугамо, то в зале заседаний Международного военного трибунала.
Наконец оглашается обвинительное заключение. Председатель Трибунала австралиец Уэбб спрашивает подсудимых, признают ли они свою вину. Доходит очередь и до Мацуока. Опираясь на палку, он подходит к свидетельскому месту и твёрдо по-английски отвечает: «Я не признаю себя виновным ни в одном пункте обвинения».
Трудно было бы Мацуока занять и защищать столь безнадёжную позицию, если бы ему пришлось, как и его коллегам, два с половиной года просидеть на скамье подсудимых. Но судьба оказалась к нему милостивой. Едва развернулось судебное следствие, как в июне 1946 года Ёсукэ Мацуока скончался.
Этого фашиста, ярого поклонника Гитлера, одного из главных поджигателей Второй мировой войны, лжеца, лицемера и предателя, хоронили торжественно. На траурную церемонию прибыли первый послевоенный премьер Японии Сидэхара и его преемник Сигару Ёсида, возглавлявший японское правительство в то время. Почтили память Мацуока все японские и американские адвокаты (последние в большинстве были в военной форме армии США). Свежий могильный холм скрылся под множеством живых цветов и венков. Суд в Токио-3...
Все эти почести воздавались не случайно. Люди, подобные Мацуока, были ещё очень нужны своим хозяевам. Ведь это был период, когда зримо набирала силу «холодная война»...

ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ

Перед судом истории... Иван Иванович Коваленко, доктор исторических наук, японовед.Перед судом истории... 23 декабря 1948 года в токийской тюрьме Сугамо был приведён в исполнение приговор токийского трибунала, приговорившего к смертной казни через повешение семь главных японских военных преступников, которые несли основную ответственность за планирование, подготовку и развязывание многочисленных войн и военных конфликтов против миролюбивых стран и народов Дальнего Востока.
Трудно переоценить международное значение этого уголовного процесса. Приговор токийского трибунала явился не только актом справедливого возмездия за преступные деяния, совершенные японской правящей кликой против человечества, но и стал грозным предупреждением для тех, кто хотел бы вновь развязать новую мировую войну и поставить мир на грань катастрофы.
За 36 лет, прошедшие со времени этого международного процесса, в мире появилась большая литература, посвящённая суду в Токио. В Японии, США, ФРГ, Англии, Франции, Италии вышло большое количество капитальных изданий, различного рода исследований монографического характера, много мемуарной и документальной литературы, написано немало хороших и плохих книг, статей, брошюр, в которых высказываются самые противоположные точки зрения как на сам процесс, так и на его воздействие на послевоенное развитие Японии.
Если здравомыслящие исследователи правильно считают, что суд в Токио оказал огромное влияние на всю политическую жизнь Японии, явился мощным стимулом для усиления борьбы японского народа за мир, демократию и социальный прогресс, то реакционно настроенные учёные и политические деятели силятся доказать, что токийский процесс был исторической ошибкой, делают неуклюжие попытки реабилитировать преступников, создать им ореол мучеников.
На фоне этого потока псевдонаучной и заведомо фальсифицированной макулатуры книга советских юристов Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева является, пожалуй, единственным правдивым произведением, в котором на основе огромного фактического материала широко и объективно воспроизводится история военных преступлений японской военщины, научно и глубоко проанализирован агрессивный путь японского милитаризма, даётся исчерпывающая характеристика наиболее одиозных представителей господствующего класса, которые несли наибольшую долю ответственности за гибель миллионов ни в чем не повинных людей, за массовые разрушения материальных и культурных ценностей целых пародов.
Книга Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева написана в ярком документально-публицистическом стиле, живо воспроизводит чудовищные преступления японской военщины, беспощадно клеймит тех, кто готовил войну, плёл заговоры против миролюбивых народов, показывает, к каким коварным и изощренным методам прибегали японские изверги для истребления миллионов и миллионов человеческих жизней. Перед судом истории...
Особый интерес для советского читателя представляют те главы книги, в которых повествуется о том, как готовилась война против Советского Союза, как японская правящая клика провоцировала различные конфликты против нашей советской, социалистической Родины.
Получив сокрушительный отпор в районе озера Хасан в августе 1938 года и на реке Халхин-Гол летом 1939 года, японская военщина не решалась в одиночку напасть на Советский Союз и искала себе достойного союзника для развязывания войны против СССР.

ЗОВ МИРА

Зов Мира...

ЗОВ МИРА!
Будь человеком, встань на защиту мира! Зови друзей и знакомых!
Ты должен перевести это на свой язык и распространить в Интернете!

Зов Мира: Будь человеком, встань на защиту мира! Зови друзей и знакомых! Зов Мира

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-2... Главный автор книги Смирнов Лев НиколаевичСуд в Токио-2... Большинство рассчитывало хотя бы частично утопить правду в болоте многословия, елико возможно, затянуть процесс. Почти год — с 24 февраля 1947 года по 12 января 1948 года — защита представляла своп доказательства. Эти усилия адвокатов получили отражение в стенограмме, включавшей 20171 страницу. Суду было представлено 1602 документа и 524 свидетеля. 31 день длилась заключительная речь защиты, объем стенограммы которой составлял 6033 машинописные страницы. Для сравнения укажем, что обвинение произносило заключительную речь 14 дней, а объем стенограммы составлял 3126 страниц. И столь широкие, необоснованно широкие возможности были предоставлены для защиты тем, кто, находясь у власти, казнил, пытал, заключал без суда и следствия в концентрационные лагеря многие сотни тысяч ни в чем не повинных людей.
Однако Кэндзи Доихара из всех подсудимых наиболее сдержанно, мы бы сказали, скупо использовал эти возможности. Его они не прельщали. Как опытный разведчик, он был способен лучше других оценить силу улик, собранных обвинением. Однако заставить совсем молчать своих адвокатов, как молчал он сам, Доихара, конечно, не мог. Да и не хотел этого: ведь полный отказ от фазы защиты мог быть истолкован как его молчаливое согласие с тем, что утверждало обвинение. Когда же адвокаты вступили в дело, то, кроме неприятностей и конфуза, это ничего не дало старому разведчику, хотя его фаза защиты и была самой короткой на процессе.
Защита, например, пыталась доказать недоказуемое: будто Кэндзи Доихара был другом китайского народа и ни в каких интригах, связанных с организацией автономных правительств по всему Китаю, он, разумеется, участия не принимал. Подтвердить это был призван свидетель Макото Аидзава, служивший под командованием Кэндзи Доихара — главы военной миссии в Мукдене с апреля 1933 по март 1936 года. Пока зачитывались показания самого Аидзава (он ведал отделом прессы при военной миссии в Мукдене), все шло гладко. Но вот его взял в оборот обвинитель китайский судья Ни.
Вопрос: Когда вы работали под командованием Доихара, знали ли вы, что в 1935 году он предпринял политическое наступление для создания независимого государства в Северном Китае под угрозой послать пять дивизий за Великую Китайскую стену и посадить императора Маньчжоу-го в Пекине?
Ответ: Я ничего не знаю об этом. Суд в Токио-2...
Вопрос: Знаете ли вы, что он был в районе Пекина и Тяньзиня в ноябре 1935 года в связи с вышеназванным движением?
Ответ: Да.
Вопрос: Знаете ли вы, что газеты всего мира сообщали о деятельности Доихара в районе Тяньзиня и Пекина в связи с организацией движения за автономию пяти провинций?

СУД В ТОКИО

Суд в Токио-1... Сегодня многие пишут, что почти половина россиян в возрасте от 18 до 24 лет ничего не знает о Нюрнбергском процессе. Да, может быть, хотя это не совсем верно, мы по своей работе знаем об этом более точно, чем кто-либо. Ещё в 2005 году, когда мы начали проводить первый Международный творческий конкурс писателей и журналистов «Вечная Память», ещё тогда, в 2005 году, многие люди в России просто не знали о дальневосточной войне СССР против милитаристской Японии, не говоря о Международном Военном Трибунале для Дальнего Востока, известном как «Токийский процесс». Кстати, в отличие от Нюрнбергского процесса, он проходил более 30 месяцев — с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года. Это был суд над главарями-руководителями японского милитаристского правительства, но почему-то в списке осужденных так и не оказался император Хирохито?..
Открывать эту малоизвестную тему (или неизвестную) для большинства граждан России в рамках нашего конкурса мы тогда попросили ныне покойного академика РАН, директора Института Дальнего Востока РАН Титаренко Михаила Леонтьевича, — нашего друга, единомышленника и партнёра по проведению конкурса «Вечная Память». Благодаря ему нам удалось начать открывать всю историю Дальневосточной эпопеи Второй мировой войны вместе с малоизвестной историей её главного героя — Маршала Советского Союза А.М. Василевского. До того времени он был настолько неизвестен в России, что о чем даже американцы говорили в своих фильмах об уничтожении Квантунской армии на материковой части Дальнего Востока — в Маньчжурии и Корее. А сегодня, накануне 20-летия МТК «Вечная Память», редакция журнала «СЕНАТОР» предлагать своим читателям книгу «Суд в Токио» председателя Верховного Суда СССР, бывшего помощника главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе и заместителя обвинителя от СССР на Токийском процессе Льва Николаевича Смирнова и его соавтора, журналиста-международника, Евгения Борисовича Зайцева. Суд в Токио-1...
Здание Международного Военного Трибунала в Токио.Надо отметить, что Международный Военный Трибунал для Дальнего Востока — это международный военный суд над японскими преступниками, проходивший в Токио с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года. Для проведения процесса был сформирован специальный судебный орган, в состав которого вошли представители одиннадцати государств: США, Китай, Великобритания, Австралия, Канада, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, СССР, Индия и Филиппины.
В качестве обвиняемых к участию в процессе было привлечено 29 человек, главным образом из числа высшего военного и гражданского руководства Японской империи. В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания, из которых 419 были заслушаны непосредственно трибуналом. Семеро обвиняемых, включая двух бывших премьер-министров Коки Хирота и Хидэки Тодзио, были приговорены к смертной казни через повешение и казнены 23 декабря 1948 года во дворе тюрьмы Сугамо в Токио. 15 обвиняемых были приговорены к пожизненному заключению, ещё трое — к разным срокам заключения. Двое обвиняемых умерли во время процесса, один был признан невменяемым в связи с психическим заболеванием (пропагандист Сюмэй Окава), один (бывший премьер-министр Фумимаро Коноэ) — покончил жизнь самоубийством накануне ареста...

Суд в Токио-1... Япония - суд в Токио

ВСЕ, ЧТО БЫЛО НЕ СО МНОЙ, ПОМНЮ!

Всё что было... Татьяна Белякова, судья, литераторВсё что было... Наиболее важные уроки жизни мы встречаем в детстве. Детство... Чудесная пора! В каком бы состоянии земного шара оно не проходило. Беззаботное детство или скрытое волнениями и тревогами. Счастливое и не очень. Оно бывает у каждого человека. Все мы родом из детства. Сила и слабость нашего характера, доброта, отзывчивость и злобность — всё берёт свои корни там, в далёком детстве.
Если сравнить по протяжённости всех периодов нашей жизни, то выделить, что на детство выпадает самый короткий отрезок времени, но по восприятию ему нет длинных: то, что человек получил в самом начале — уроки добра, любви или жизни — то и понесёт он в себе дальше до конца своих дней.
Говорят, что в запасниках мозга обнаруживается память о каждом прожитом нами день. Возможно, так оно и есть, потому что время от времени запоминается, удивляет и поражает, выдаёт нам воспоминания о давно забытых событиях. Особенно чётко вспоминаются события далёкого детства. И чем дальше оно осталось, тем явственнее память образовывались и чувства, когда-то потрясающие детскую душу.
Моё поколение пришло в мир почти сразу после войны. Поэтому война, похоже ленточка в косичку вплеталась в нашу жизнь. Мы не видели видимой, не застали развалин свободных сёл и городов (мемориалы не в счёт!), но, минувшая до президента, пришла на свет, война прочно вошла и в нашу жизнь, оставив в ней неизгладимый след. Для нас слова «героизм» и «мужество» были усвоены смыслом, а не просто звуками и буквами. Мы застали воинов-победителей, жили рядом с ними, могли своими детскими пальчиками трогать их шрамы. Народ только что пережил тяготы страшной, жестокой войны. Всё ещё было свежо в памяти. Только об этом убийстве, снимали фильмы, писали книги и песни. Мы выросли на песни Гражданской и Отечественной войны. Не только мальчишки, но и девчонки были заражены всеобщей готовностью, целью желания осуществления подвиг во имя любимой Родины.
Всё что было... Самой любимой игрой у нас была игра «в войну». Готовились к ней основано — и мальчишки, и девчонки пробовали себе оружие. Частенько отцы или дедушки помогают нам выстругивать автоматы, винтовки, гранаты. Редко кто бегал с палкой вместо «оружия». Фашистами выбирали тех, кого особенно не любили. И, если случалось попадать к «в плен», терпели любые пытки, но не выдавали своих друзей, товарищей по игре. Иногда игра кончалась синяками и кровоподтёками. И взрослые тогда бросились объяснять нам, что в игре всё должно быть «понарошку»: игра есть игра, и нет в ней места реальным испытаниям и трудностям. Мы были с этим в корне не встречались. Нам удалось обнаружить по-настоящему проверку себя, возбудить уголовное дело по уголовному делу, поэтому и были наши игры, возможно, проявления жестокости...

МАЛЬЧИШКИ, МАЛЬЧИШКИ…

Огнев Александр Васильевич, ветеран Великой Отечественной войны, член Союза писателей России. Заслуженный деятель науки РФ.Отец мой был невысокий, коренастый, ходил тяжеловатым твёрдым шагом, какой бывает у человека сильного, уверенного в себе. Казалось: если он встанет и не захочет сдвинуться, то его уже ничем не столкнёшь с места. Его считали в деревне правдолюбом, умным человеком. Он не матерился, не курил и не терпел водку и самогон, ограничиваясь в праздник кружкой пива. Правда, как я слышал, дважды в своей жизни он сильно напился. Первый раз на своей свадьбе. Ему было тогда семнадцать лет, дед после долгого нервного разговора убедил его в необходимости жениться: неожиданно умерла бабушка, в доме нужна была хозяйка, надо было поднимать и двухлетнего Толю (в одной семье дед и отец с матерью впоследствии не ужились, пришлось дедушке самому жениться на нелюдимой вековухе из Горшкова). Когда из хутора Пестова, где жила невеста, в морозный февральский вечер ехали домой в праздничных санках по лесной дороге, отец внезапно разбушевался, зачем-то снял и забросил в глубокий снег сначала один валенок, а потом и другой. Его уговаривали, упрашивали, ругали, а он перед всеми выкобенивался, не хотел надевать валенки и при этом кричал, что скоро он поедет учиться в город. Что стряслось с ним — одному богу, как говорится, известно.

ПЕСНЯ, СПАСЁННАЯ БЕРНЕСОМ

Марк Бернес - Mark BernesБольшую популярность Марку Бернесу принесли роли в кинокартинах, посвященных Великой Отечественной войне, особенно роль Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца», где он с поразительной задушевностью и простотой спел песню «Тёмная ночь», а также стилизованную «под одесские песни» «Шаланды».
Первый публичный концерт Марка Бернеса состоялся в Свердловске в Доме офицеров 30 декабря 1943 года, после чего последовало концертное турне по Уралу. В Москве начал выступать с конца 40-х гг., сначала на вечерах в Домах творческой интеллигенции.
Предъявлял высокие требования и к музыке, и к стихам. Долго и придирчиво работал: из 82 песен репертуара Марка Бернеса более 40 создано по его заказу или с прямым участием, они становились его «авторскими» песнями.
Скоро любители хорошей песни отметят 110-летний юбилей со Дня рождения Народного артиста РСФСР Марка Наумовича Бернеса. Сегодня немногие знают, что каждая песня у Бернеса была маленьким спектаклем, ведь недаром про него говорили, что «Бернес поёт не голосом, а сердцем!».
Была в его репертуаре и запрещённая в советское время песня, сейчас её знают все, а в послевоенные 40-е годы по идеологическим соображениям её запрещено было транслировать по радио и исполнять на концертах. Речь идёт о песне «Прасковья» или как её теперь называют «Враги сожгли родную хату...»; автор музыки Матвей Блантер, слова Михаила Исаковского, кстати, вполне закономерно ставшей для проекта мемориала «Плач России» своеобразным гимном (эта же песня включена и в киноленту «Плач России», посвящённой одноимённому проекту журнала «СЕНАТОР и Фонда «Маршалы Победы»).

 
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(1 голос, в среднем: 5 из 5)