Текст статьи
Наш батальон завтракал в Одессе... Жить почти рядом и не встретиться с единственным в Киевском районе города-героя Одессы Героем Советского Союза Владимиром Александровичем Мушниковым было бы непростительной ошибкой для юных журналистов кружка «Юнкор» Центра детского и юношеского творчества «Эврика», где не так давно меня попросили вести такой кружок.
Несколько раз я уже встречался с Героем на торжественных собраниях, где ветеранам войны районная госадминистрация вручала цветы, небольшие денежные премии и продуктовые наборы. Но мне очень хотелось встретиться с этим человеком и поговорить с ним в спокойной домашней обстановке вместе со своими воспитанниками. Хотелось, чтобы ребята не только познакомились с удивительным воином с богатейшей биографией, которого Судьба защитила от пуль и снарядов в огненные годы Великой Отечественной, но и услышали обнажённую правду из уст Солдата. Ту правду, которую в последние годы старательно вычёркивают высокие чиновники из учебников по истории Украины… Позвонив Владимиру Александровичу и, ответив на все его вопросы, кто я и откуда, получил согласие на встречу. Он только мягко попросил, чтобы учеников было не более трёх-четырёх человек.
Стояла солнечная и тёплая середина апреля 2009 года. Буйно цвели абрикосы, вишни, вот-вот должны были открыться розовые бутоны персиков. Земля, свободная от асфальта, покрылась зелёным бархатом травы, среди которой оранжевыми солнышками радовали глаз одуванчики. Морской воздух, смешавшись с ароматом цветущих садов, был так густ, что его, казалось, можно было пить. Вот в один из таких дней с волнением ожидали мы встречи с человеком, которого ангел-хранитель сберег для потомков. Ведь это он и миллионы таких же парней и девчат, храбро и самоотверженно защищали свою Родину, проявляли бесстрашие в бою и волю к победе, отдавали свои молодые жизни за нашу свободу и независимость. Это они избавили мир от фашистской чумы, которая, как раковая опухоль, расползалась по Европе в конце тридцатых годов прошлого века. Погибшие воины, похороненные в земле на своей Родине или под чужим небом, остались для потомков вечно молодыми.
Наш батальон завтракал в Одессе... Кое-какую информацию о Владимире Александровиче мы уже знали. Родился он 6 декабря 1923 года в деревне Чашниково Вологодской области. Окончил семилетнюю школу в селе Непотягово, а затем в школу ФЗО (фабрично-заводского обучения). После окончания школы ФЗО был отправлен на работу в Мурманск на судостроительную верфь. После начала Великой Отечественной войны вместе с персоналом верфи эвакуирован в Вологду. Призван в Красную Армию в апреле 1942 года, когда ему исполнилось восемнадцати лет и четыре месяца. Наверное, так начинались судьбы у большинства подростков того времени.
...И вот мы у двери ветерана войны. Четверо моих юных журналистов откровенно волновались. Им, шестнадцатилетним подросткам, ещё не державшим в руках холодной стали оружия, не нюхавшим пороха, трудно было осознать, как этот человек, почти в таком же возрасте, как они, уже забрасывал гранатами вражеские окопы и врывался в них, рискуя быть убитым фашистами, мёрз в холодных блиндажах и, как говорят, «переносил все тяготы и лишения воинской службы». Интуитивно они чувствовали, что это должен быть особенного замеса человек, коль в стольких битвах судьба оберегала его от смерти.
На наш звонок дверь открыла супруга Владимира Александровича. Среднего роста плотная в кости, она внимательно осмотрела нас серыми глазами. На ней была светлая с голубыми полосками безрукавка, а поверх неё — тёмно-коричневый сарафан. В ушах небольшие серёжки. Волосы с проседаю гладко причёсаны и собраны на затылке в пучок.
— Нина Алексеевна, — представилась она и любезно пригласила нас войти.
Наш батальон завтракал в Одессе... В узкой прихожей мы сняли свои куртки и обувь, и нас провели в гостиную площадью около двадцати квадратных метров. У стола, расположенного посредине комнаты, стоял пожилой человек среднего роста в тёмном костюме без галстука; сухощавый, с поредевшими седыми волосами, которые косыми прядями падали на высокий лоб. На левой стороне костюма красовалась Звезда Героя Советского Союза, а под ней большая планка с ленточками отличий орденов и медалей. На правой стороне груди — ромбовидный знак военной академии. Владимир Александрович с каждым здоровался за руку, внимательно глядя прямо в глаза. Даже не верилось, что вот этой сухенькой ручкой он бросал гранаты, дрался в рукопашной с врагом, вгрызался в мёрзлую землю с помощью сапёрной лопаты.
Вдоль длинной стены комнаты стоял старенький шифоньер кофейного цвета; слева, занимая почти всю длину короткой стены, расположился диван с несколькими подушечками; над ним, на стене — цветастый ковёр; телевизор у окна; в углу тумбочка, на которой стояла настольная лампа. На стенах висели две небольшие картины, написанных акварелью (как оказалось позже подарок одной из внучек). Вот и весь скромный интерьер Героя.
Владимир Александрович попросил меня ещё раз рассказать, кто мы и откуда. Должно быть, что-то его тревожило. Причину этой тревоги я узнал чуть позднее. Объяснил, что это учащиеся средних школ — юные журналисты — очень хотели встретиться с живой легендой Великой Отечественной войны и не со страниц учебников, а из уст Солдата услышать правду о том суровом времени.
Наш батальон завтракал в Одессе... Ветеран успокоился, попросил нас сесть на диван, а сам сел у стола. Нина Алексеевна достала из шифоньера старенький альбом с фотографиями, какую-то большую красную папку и села с противоположной стороны стола, напротив мужа.
— Владимир Александрович, из разных источников мы уже знаем, где Вы родились, учились. Вам было чуть более восемнадцати лет, когда Вы попали на фронт. Где Вы приняли боевое крещение?
— Ещё до участия в боях меня мобилизовали в мотострелковую роту, где назначен был пулемётчиком. Пока сколачивали подразделение, мы проходили, если можно так сказать, «школу молодого бойца»: учились стрелять, вести рукопашный бой, делали марши-броски и так далее. А первое боевое крещение произошло в 1942 году. Немецкие войска уже заняли большую территорию, фронт подходил к восточной границе Украины. Нашу роту направили в район города Изюм (на Северском Донце). Я был наводчиком станкового пулемёта «Максим». Был ранен. За этот бой награждён первой медалью «За боевые заслуги».
Говорил Владимир Александрович негромким голосом, слегка подкашливая (извинился, что немного болеет), чётко выговаривая каждое слово.
— Страшно было смотреть на кровавые события, которые разворачивались вокруг вас, каждый день терять друзей и товарищей?
— Поначалу было и страшно, и трудно. На душе было очень тяжело. Мы видели, что фашисты хорошо вооружены, тепло обуты и одеты, что это серьёзный и жестокий враг. Но не это было главным. Самое страшное — в душе постоянно жило чувство страха. Не верьте тем, кто говорит, что он ничего не боялся. Когда вокруг тебя рвутся снаряды и видишь кровь, растерзанные тела товарищей, с которыми только утром ел кашу из одного котелка, когда вокруг тебя ад кромешный, то в голове рождаются самые разнообразные чувства, в том числе паника и страх. Если эти чувства преодолеешь в первые дни сражений — становится легче. Одним бойцам это удавалось сделать, а другим — нет.
Наш батальон завтракал в Одессе... Мне подумалось, что вот эти люди, чьи жизни висели на волоске, уже тогда были причастны к бессмертию. Сколько надо было силы, мужества, чтобы оторвать своё тело от земли-матушки и под плотным огнём броситься на врага. Сколько надо было огромной воли и так сильно любить свою израненную Родину.
— Владимир Александрович, среди ваших многочисленных наград самая значимая — Золотая Звезда Героя Советского Союза. Расскажите, пожалуйста, за какие заслуги Вы были удостоены такого высокого звания?
— После Сталинградской битвы, где враг, как позже выяснилось, потерял убитыми, ранеными и пленными около полутора миллиона человек, наша 333-я стрелковая Краснознамённая Синельниковская, ордена Суворова дивизия, получив пополнение, продолжала наступать. Наши бойцы освободили немало населённых пунктов и к осени 1943 года мы вышли к Днепру. Оговорюсь сразу, что Днепр мне пришлось форсировать трижды; так вот, остановились мы у хутора Капустяный яр. Здесь ширина Днепра в некоторых местах достигала от двух до трёх с половиной километров. Противоположный берег реки был хорошо укреплён немцами, и они даже не ожидали, что наши войска попытаются форсировать водную преграду. Но командир подразделения Стрижиченко, взвесив все «за» и «против», принял решение не ждать подкрепления, а форсировать Днепр собственными силами и удержать плацдарм до прихода основных наших сил. Это было очень смелое и дерзкое решение.
Наш батальон завтракал в Одессе... В ночь с 22 на 23 октября 1943 года под прикрытием темноты мы отправились на пароходе к вражескому берегу. Немцы всё же обнаружили нас и открыли ураганный огонь. Моей группе удалось закрепиться на берегу, но продвижению вперёд преграждал мощный огонь трёхамбразурного дзота, приспособленного к круговой обороне. Страшно было. Молишь землю, чтобы каждый бугорок, каждый кусток защитил тебя от пуль. Прижимаешься всем телом к земле. Вот когда понимаешь, что эта твоя землица родная, и она защитит тебя… Мне удалось подползти к дзоту, и я бросил в одну из амбразур две противотанковые гранаты. После взрыва ворвался внутрь и автоматными очередями завершил дело. Тут подоспели товарищи. Быстро подготовили для стрельбы свои и чужие пулемёты и открыли огонь по врагу.
Гитлеровцы из второй траншеи не ожидали такого дерзкого нападения и всеми видами оружия пытались нас уничтожить. Когда из стрелкового оружия они нас не выкурили, то открыли огонь из миномётов, а потом стали расстреливать из пушек…
Наш батальон в Одессе... Владимир Александрович замолчал и опустил голову. Восьмидесятипятилетнего ветерана воспоминания унесли в прошлое и сильно взволновали. Он часто дышал, нервно вздрагивали губы. Должно быть, он даже забыл о нашем присутствии. А мы сидели, не шелохнувшись, забыв обо всём на свете. Но вот он приподнял опустившую голову и посмотрел на нас.
— Нам надо было продержаться, закрепиться на берегу до подхода основных сил. Бетонный дзот сотрясали взрывы, они оглушали нас. Пули роем врывались в амбразуры. Один за другим гибли мои товарищи. Из восьми человек нас осталось только четверо. Когда огонь из миномётов и пушек прекращался, немцы поднимались в атаку. Но мы прижимали их к земле огнём из пулемётов. Гора трупов лежала перед дзотом… Мы уже ни на что не надеялись. Но подкрепление всё-таки подошло, и мы вместе со всеми продолжали крушить врага...
Хочется добавить вот ещё что. В боях за высоту 83,4 сержант Мушников уничтожил пять пулемётных расчётов, более восьмидесяти гитлеровцев.
— 13 ноября того же года, — продолжал ветеран, — наше подразделение участвовало в ночном штурме Запорожья. Командир подразделения Стрижиченко стремительной атакой вывел бойцов прямо к Днепрогэсу. Так был предотвращён подрыв немцами знаменитой плотины.
После Запорожья вместе с товарищами очищал от врагов днепровские плавни. Здесь был ранен второй раз. Лечился в медсанбате и опять возвратился в своё подразделение.
Чуть позже, размышлял над записями на диктофоне, меня поразила мысль, какой меркой оценить мужество и храбрость этого простого и удивительного Человека. Ранения, контузии не сломили его характер, не сделали его нытиком; сержант не просил перевести его в более спокойную часть. Подлечившись, он вновь и вновь возвращался в часть и продолжал громить врага. Наш батальон завтракал в Одессе...
Мужество и отвага сержанта Мушникова были высоко оценены Родиной. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.
Нина Алексеевна открыла красную папку.
— Вот он Указ Президиума Верховного Совета СССР. Храним его как зеницу ока. Много раз пришлось снимать с этого документа копии и отправлять в различные инстанции, чтобы получить жилищные и коммунальные льготы.
Мои юные журналисты склонились над пожелтевшим документом, внимательно рассматривая и читая его вслух:
Герою Советского Союза
Тов. Мушникову Владимиру Александровичу!
За Ваш геройский подвиг, проявленный при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками Президиум Верховного Совета СССР своим Указом от 22 февраля 1944 г. присвоил Вам звание Героя Советского Союза.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
Москва-Кремль 25 марта 1948 г.
№ 4962.
Наш батальон завтракал в Одессе... Вступила в разговор Нина Алексеевна.
— Вместе со званием Героя Советского Союза Владимир Александрович награждён орденом Ленина. Кроме того, он награждён орденами Красного Знамени, Богдана Хмельницкого, Отечественной войны I степени, двумя медалями «За боевые заслуги», медалью «За победу над Германией» и другими медалями, которых у него более двадцати пяти.
Ветеран кивал головой в знак согласия.
— Владимир Александрович, ваши товарищи из Совета ветеранов рассказывали, что у вас была особая тактика боя. В чём она заключалась?
Ветеран улыбнулся, пригладил седые волосы, посмотрел на ребят и тихо продолжил.
— Завидую вам, юноши. У вас совсем другая жизнь. И детство, и юность совсем другие, чем наши. Вам не надо думать, как выжить, как уничтожить врага. А нам приходилось думать, как уцелеть во время обороны, как остаться в живых во время атаки, с какой стороны ловчее подобраться к врагу…
Немцы почти всегда капитально обустраивали свои окопы, блиндажи и другие места временного пребывания. Там у них были и печки, и еда, и одежда, не говоря уже об оружии и боеприпасах. Выкурить их оттуда было очень сложно. Наступать во весь рост на такие огневые точки подобно добровольной смерти. Что же мы делали? Подползали к объекту как можно ближе, забрасывали её гранатами и тут же врывались внутрь. А там уже операцию завершали автоматы. Правда, в таком блиндаже приходилось находиться недолго, надо было освобождать свою землю от нечисти.
Наш батальон завтракал в Одессе... А мне при словах «обустройство» вспомнилось своё голодное детство военной поры. Оно проходило в тех местах, где произошло знаменитое сражение на Курско-Орловской дуге. Мне было тогда шесть лет, но я отчётливо помню страшные бомбёжки, зарево пожарищ над Курском, колонны танков, движущиеся на большаке, светлые прочерки в ночном небе от трассирующих пуль. После поражения немцы в спешке оставляли на дорогах много машин, повозок и телег. Взрослые, давя друг друга, бросались к этим машинам, в которых находили много награбленного немцами добра и продовольствия. Когда взрослые уходили, мы, пацаны, находили иногда в пыли и траве полезные для себя вещи: рифлёный металлический пенал, перочинный ножичек, или настоящий длинный клинок, губную гармошку, массу боевых патронов, шоколадку, детские игрушки и многое другое, которым пренебрегли взрослые.
— Владимир Александрович, каков был дальше Ваш боевой путь?
— Вместе с товарищами участвовал в ночном штурме Запорожья, предотвратили взрыв Днепрогэса, очищали от врагов знаменитые днепровские плавни. Здесь был ранен во второй раз и контужен. Подлечившись в медсанбате, догнал свой полк. Потом с боями прошли Николаев, Апостолово, Варваровский мост и вышли на рубежи Одессы.
А шестьдесят пять лет назад, 10 апреля 1944 года, наш батальон завтракал на знаменитой Потёмкинской лестнице в городе Одессе. Мы видели и обгоревшее здание горисполкома, разрушенный вокзал и многие дома, обезлюдевший город.
Из Одессы наша дивизия с боями двинулась в сторону Тирасполя, затем по румынскому берегу — в Болгарию. В городе Старое Загорье я находился фактически до конца войны. Правда, были командировки в Югославию, где народ нас встречал радушно и приветливо. Последним провиантом делились. Как сейчас помню, очень тёплые встречи были...
Из Болгарии несколько человек из батальона, в том числе и меня, неожиданно направили на Парад Победы в Москве. Это было не забывающее зрелище. Мы были очень счастливы, что злейший враг сокрушён, и радость Великой Победы переполняла наши сердца. Вот вы видите нас на этом снимке. Внизу, слева Володя Безукладников, рядом — Алексей Рябых, вверху слева — Голяков, имя забыл, ведь столько времени прошло. Рядом — Пётр Песков, Николай Соколов и я. Некоторых уже нет в живых...
Наш батальон завтракал в Одессе... Некоторое время Владимир Александрович сидел молча, смотря на фотографию своих фронтовых друзей, очевидно вспоминая далёкие события суровой юности. Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, обращаюсь к нему с вопросом.
— Владимир Александрович, а как Вы познакомились с Ниной Алексеевной?
Ветеран улыбнулся и с нежностью посмотрел на супругу.
— Познакомились в годы войны. Так с тех пор и мыкалась со мной по гарнизонам. Многое испытала, но трудности её не сломили. Она мне стала и женой, и другом. Спасибо ей большое.
— Владимир Александрович, а были ли на войне какие-то курьёзные события?
— Ну, как у знаменитого Тёркина, может, и не было, но кое-что всё-таки было. На одном из участков линия фронта была так близко друг от друга, что можно было докинуть гранату. И вот мы несколько дней перебрасывались с немцами гранатами. Но наши воины схитрили: в окоп, откуда бросали гранаты, ночью врыли большую железную бочку с толстыми стенками. Осколки гранат не пробивали железо, и потому никто не пострадал. Правда, глушило сильно. Вот мы поочерёдно влезали в эту бочку и начинали перекидываться гранатами. Немцы кричат: «Рус, Иван, лови!» — и граната летела в нашу сторону.
После взрыва была наша очередь.
«Фриц, лови подарок!» — кричал наш боец из бочки и бросал гранату туда, где предполагалось скопление немцев.
А один раз на насыпи железнодорожной ветки застряла цистерна со спиртом. По одну сторону насыпи расположилось наше подразделение, по другую — немцы. Разнюхали они и мы, что в цистерне находится спирт, ну и решили воспользоваться стратегическим сырьём. Когда наши подползали к цистерне и набирали спирт, немцы не стреляли; не стреляли и мы, когда они подкреплялись…
— Война закончилась. Как же сложилась ваша дальнейшая судьба.
— К тому времени мне уже было присвоено звание младшего офицера. Нашу дивизию осенью 1945 года вывели в город Котовск и расформировали. Я решил демобилизоваться и вместе с товарищами пошёл к командиру полка. Но из армии не отпустили. Вместо этого получил приказ отправиться в Берлин для выполнения особого задания.
— Что же это было за особое задание уже после войны?
— Меня направили в тюрьму-крепость Шпандау, где были заключены под стражу нацистские военные преступники, осужденные Международным военным трибуналом. Здесь отбывали наказание девять командиров Вермахта: Дёниц, Гесс, министр финансов, начальник Гитлерюгенда и другие. Войска союзников (советские, американские, англичане и французы) несли службу поочерёдно в этой тюрьме. В карауле ежесуточно было четыре начальника караула, четыре врача и четыре надзирателя от каждой страны — победительницы. Начальник караула обязан был два раза в сутки совершать обход по всем камерам, проверяя всё до мелочей. Вот здесь мне и пришлось служить...
Наш батальон завтракал в Одессе... В Берлине, в начале пятидесятых годов, мне предложили сдать экзамены для поступления в академию имени Фрунзе. Подготовился, сдал и поехал учиться в Москву. Обучался военным наукам четыре года. Потом служил в гарнизонах Одессы, Калининграда, Новосибирска. — В каком же звании Вы были уволены из армии и сколько же лет службы в армии числится в вашем послужном списке.
— Хорошо помню, что летом 1971 года в Новосибирске мне было присвоено звание полковника. Я тогда работал в Новосибирском университете старшим преподавателем военной кафедры. А стаж моей службы исчисляется четырьмя десятками лет.
— А как попали в Одессу?
— Моя дочка вышла замуж в этом городе, вот и пришлось переехать. Здесь живу уже много лет. Пока были силы, работал в Совете ветеранов Киевского района. Помогали ветеранам войны, которые были прикованы к больничным койкам, у кого были маленькие пенсии, ходатайствовали о санаторном лечении, поддерживали, как могли тех бывших солдат и офицеров, которые остались одинокими в семьях.
Мои юные журналисты, заворожённые рассказом этого удивительного человека, забыли, что им надо бы хоть для приличия задать пару вопросов. Они что-то торопливо записывали в блокнотики.
— Владимир Александрович, Вы уже давно живёте в Одессе. Как Вам живётся-можется?
— Я уже давно на пенсии. Сказать, что всё так плохо я не могу. Пенсия у меня нормальная. У меня большая семья, которая мне помогает: две дочери, четверо внуков и два правнука. Но не все так обустроены как я. У многих ветеранов войны пенсии гораздо ниже. Этих людей в пожилом возрасте одолевают ранения и контузии, а медицинские услуги обходятся сейчас очень дорого. Хорошо бы обеспечить их бесплатными лекарствами и санаторно-курортным лечением. Но в последние годы проблемы усугубились и медобслуживание ухудшилось. Несмотря ни на что я не могу сказать, что о нас вспоминают только в праздники. Меня часто приглашают на встречи со школьниками и студентами. Но дело в том, что я рассказываю одно, а учителя рассказывают по учебникам совершенно другое. Школьная программа сейчас так перековеркана, что рассказы ветеранов не стыкуются с написанным текстом в учебниках. Приходилось встречаться с такими фактами, когда школьники не знают о Великой Отечественной войне ничего, смутно представляют, кто нападал, какие исторические битвы происходили на территории их Родины. Но, думаю, историю некоторым политикам переписать не удастся.
Наш батальон завтракал в Одессе... Чувствую, что тема эта очень болезненна для Героя. Он проводит рукой то по волосам, то трогает дрожащий подбородок, чаще кашляет. Вижу, как Нина Алексеевна делает мне знаки рукой, чтобы я прекратил задавать вопросы. Она встаёт и, обращаясь к нам, говорит: — Молодёжь, приглашаю пить чай. Я такой вкусный торт приготовила.
Нина Алексеевна уводит моих юных журналистов на кухню. Владимир Александрович берёт меня за руку и почти шёпотом говорит:
— Не хочу говорить это при школьниках. Я иногда боюсь лишний раз выходить на улицу.
— Почему, Владимир Александрович?
— Говорят, что некоторым не по нутру Герои Советского Союза. Что Герои не мы, солдаты Советского Союза, а те, кто называет себя воинами Украинской повстанческой армии. Скажите, разве можно было Президенту Украины присваивать Героя Украины Шухевичу? Разве можно было ставить памятник Бандере? Ведь они стреляли нам в спину, более сотни тысяч убитых мирных жителей, евреев, поляков…
Голос ветерана дрогнул.
— Стыдно за тех, кто хочет переписать историю. Оказывается, советские солдаты, освободившие многие народы от фашизма, теперь некоторыми политиками представляются как оккупантами... Вот до чего дожились...
Наш батальон в Одессе... Вошла Нина Алексеевна. Взглянув на меня и мужа, она, наверное, догадалась, о чём мы беседовали.
— Володя, пошли, чай стынет, — она ласково взяла его руку и тихо добавила, — успокойся, выговорился журналисту, ну и хорошо. Там такой вкусный торт, пошли пить чай...
Мы сидели в маленькой, уютной кухне и пили чай. Действительно торт оказался превосходным: с орешками, с кусочками ананаса и ещё с чем-то, которое так и таяло во рту.
Мои юные журналисты рассказывали Нине Алексеевне о событиях в школах, о том, что каждый год меняются правила для поступления в ВУЗы; о школьных «добровольных» взносах равнозначных 15-20 долларам; что в школах запрещают говорить на русском языке; о том, что всем поголовно надо написать реферат о геройстве Мазепы...
Наш батальон завтракал в Одессе... В открытую форточку проникал аромат цветущих садов, были слышны весёлые голоса ребятишек, играющих во дворе, звуки воркующих голубей. А я всё думал, как мало знает молодёжь о таких людях как Владимир Александрович Мушников. Учащиеся больше знают сейчас о «героической» жизни Мазепы, переметнувшегося в критический момент от Петра I к шведскому королю Карлу ХII. Целый бум прокатился по всем учебным заведениям Украины: все писали рефераты о «патриоте» Мазепе. Бывший Президент Украины возвёл этого политического мертвеца, жившего 300 лет назад, в ранг патриота и героя. Это же надо искусственно раздувать из ничего проблему, начисто забывая, что рядом живут ещё сотни, тысячи воинов величайшей в истории человечества войны, унёсшей сотни миллионов людей всей планеты! Это о них, безвременно ушедших в бессмертие, нужно рассказывать подрастающему поколению, снимать о них фильмы, писать книги, защищать диссертации, искать безвестные могилы и возвращать из небытия имена соотечественников. И не «перековёртывать» историю, как выразился Мушников, а рассказывать молодёжи правду.
В конце января 2009 года уходящий Президент Украины В. Ющенко издал указ о присвоении Степану Бандере Героя Украины. Этот указ не встретил единодушного одобрения среди граждан Украины. Вот что по этому поводу опубликовано в газете «Одесса сегодня» в № 21 (3445) от 30 января 2009 года в материале «Бойцов ОУН-УПА приказали любить».
«...Ветераны Великой Отечественной просто в шоке от решения президента… «Я выражаю мнение всех ветеранов — участников ВОВ — то, что к нам приравняли «бандеровские» вооружённые формирования, которые стреляли нам в спину, когда мы защищали отечество, возмутительно и унизительно, — сетует первый зам председателя Совета организации ветеранов Украины полковник в отставке Николай Буряков. — Они воевали на стороне гитлеровской Германии! Именно их руками был убит генерал армии, Герой Советского Союза Николай Ватутин. К нам сейчас звонят возмущённые ветераны со всей Украины, и мы думаем, что с этим делать...».
Наш батальон завтракал в Одессе... Указом бывшего Президента Украины были возмущены не только ветераны Великой Отечественной войны, проживающие в Украине. Об этом газета «Публика» в №11 (484) от 16-22 марта 2010 года сообщала в материале «Методы Бандеры не соответствуют европейским ценностям». «Присвоение звания Героя Украины Степану Бандере не соотносится к европейским ценностям из-за его политических методов. Поэтому Украина должна пересмотреть роль Бандеры своей истории, если думает о членстве в ЕС, заявил в интервью газете «Зеркало недели» инициатор резонансной резолюции Европарламента относительно Украины евродепутат от Польши Павел Залевски…».
...Мы сердечно попрощались с ветераном войны, сказали ему и его супруге много добрых слов. Наверное, ветеран войны почувствовал искреннее отношение к нему со стороны моих школьников, потому что потеплел его взгляд. Он увидел в наших глазах не праздное любопытство, а огромный интерес, сочувствие, уважение к тому поколению, судьбы которых были жестоко опалены войной.
Наш батальон завтракал в Одессе... Герой Советского Союза Владимир Александрович Мушников один из тех людей, которые являют собой уникальный пример человека с богатейшим жизненным опытом, многое на своём веку повидавшим, но не утратившим вкуса к жизни. Можно с твёрдой уверенностью назвать его настоящим Человеком, с которого мы просто обязаны брать пример, если желаем быть достойными своих отцов, дедов и прадедов.
НАШЕ ДОСЬЕ: ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ ТУБОЛЬЦЕВ
Военный журналист, ныне — пенсионер.
Окончил военное авиационное училище, потом Иркутский госуниверситет им. А. Жданова. Прошёл путь от корреспондента и ответственного секретаря редакции до редактора военных и гражданских газет.
После увольнения из армии переехал в Одессу. До распада СССР был членом Союза журналистов СССР. Теперь член Национального союза журналистов Украины. Знаком читателям по опубликованным книгам «В дебрях урманы», «Необыкновенная средняя», «Охотничий промысел — дело не простое». В киевских журналах печатались его произведения: «Ирак глазами миротворца», «Воздушный ас — валька Привалов», «Ходки на один день» и другие. Печатался в московском журнале «Охота».
В периодической печати Одессы и области печатались его рассказы, очерки, статьи и репортажи.
Владимир Иванович около двух десятков лет преподаёт основы журналистики в учебных заведениях Одессы. За особый вклад в развитие украинской журналистики, творческие достижения, высокое профессиональное мастерство и плодотворную работу с молодёжью он награждён Золотой медалью украинской журналистики.
Активный участник Международного творческого конкурса «Вечная Память» и это произведение автора вошло в сотню финалистов.
P.S. ОТ АВТОРА
Уважаемый редакция и уважаемые члены жюри, здравствуйте!
Высылаю вам и свой исторический очерк «Они защищали Россию и Францию». Хотелось выслать его раньше, но помешал... инфаркт. Врачи предложили сделать аортокоронарное шунтирование. Поставили четыре шунта и зашивали клапан. Операцию делали в Киеве. Как выжил — не знаю. Каждый день молюсь Богу и тем хирургам, ученикам Амосова, которые продлили мою жизнь.
Конечно, операция была платная. Занял около 3000 тысяч долларов. Теперь отдавать придётся со своей пенсии. А она у меня в пересчёте на доллары аж 97 долларов.
Наш батальон завтракал в Одессе... Сначала меня готовили к операции в военном госпитале Одессы. Потом — в Киеве. Операция длилась семь часов. Трое суток находился в реанимации. Неделю в Киеве вели наблюдение, потом месяц реабилитация уже в Одессе в военном госпитале.
И вот теперь хожу и радуюсь каждой травинке, каждому листочку.
Буду очень рад, если мой очерк Вам понравится. Мне хотелось замолвить доброе слово о тех не заслуженно забытых воинах, которые отдали своё здоровье, свои жизни за свободу Франции.
«Интер-Пресса» ✰ МТК «Вечная Память» ✰ Авторы конкурса ✰ Лауреаты конкурса ✰ Журнал «Сенатор»
