ДЕВУШКА С ТАМАНИ
ЕЕ РАНЫ
Девушка с Тамани... Голубой мир и ясные приазовские зори! К ним пришла Любаша потому, что жили в мире этом Баклан и Лебёдка. А получилось так: с матери-Украины прилетел, точно на тяжёлых и быстрых крыльях, Баклан, рыбак и непоседа, опустился на крутом обрыве Тамани, на виду Керчи и Еникале. Здесь он нашёл своё счастье — Лебёдку, казачку с полуострова…
Бубны ударили над обрывом, три дня и три ночи звенели каблуками казаки, на лёгких линейках привозили анапский виноград — шашлу, светлое, но хмельное вино. А на четвёртый день рано поутру проверил Баклан весла, стукнув ими о землю, взвалил на плечи сети и по тропинке спустился к баркасу. Лебёдка махнула на обрыве рукавом, ушла по хозяйству. Зазимовал тут Баклан…
Жили они у того места, где когда-то, проездом в Геленджик, останавливался Михаил Юрьевич Лермонтов…
Холодной весной принесла Лебёдка Любашу. Снова пили и гуляли над таманскими кручами казаки-рыбаки. А как только немного расцвела земля и белым кружевом выткало черешню, Лебёдка привязала к ветке люльку на четырёх бечёвках из манильского волокна и запела песню, глядя туда, где в сияньи солнца уходил серый парус Баклана…
…Высокая, с карими глазами и длинными ресницами. Волосы, как говорится, вороньего крыла; носит она их как кубанскую шапку, а поверх этой шапки форменный тёмно-синий берет морячки. Имя её Люба, или Любаша, как привыкли называть её моряки-черноморцы.
Ей девятнадцать сейчас, когда увидел я её между олеандрами и кипарисами идущей своей прямой походкой к зеленоволному морю. Раскалилась, как металл, галька, над изломами берега струилось маревцо-пар. Любаша сидела, охватив коленки руками, и смотрела туда, где на высоком горизонте шли корабли, а по-обок эсминцы со скошенными трубами.
