В период с 22 июня по 3 июля 1944 года русские начали наступление и прорвали немецкий фронт между реками Припять и Березина, у Рогачева, Чауссы, севернее Орши и по обе стороны Витебска. Понеся огромные потери (около двадцати пяти дивизий), фронт откатился на линию Давид-городок, Барановичи, Молодечно, Козяны, Западная Двина севернее Полоцка. В последующие дни русские, энергично развивая успешное наступление, овладели Пинском, а также районом Пружаны, Волковыск, Неман, восточнее Гродно, Ковно (Каунас), Двинск (Даугавпилс), восточнее Двинска, Идрица. Этим ударом в крайне тяжелое положение была поставлена не только группа армий «Центр», но и группа армий «Север». До 21 июля русские, казалось, неудержимым потоком хлынули к реке Висла от Сандомира до Варшавы, а также через Седлец, Бельск-Подляски, Белосток, Гродно, Ковно (Каунас) и, что самое неприятное, через Паневежис на Шяуляй и Митаву (Елгаву). Севернее Митавы противник вышел на побережье Рижского залива, отрезав группу армий «Север» от других армий...
Текст статьи
В результате катастрофы группы армий «Центр» группа армий «Север» должна была до 21 июля 1944 года оттянуть свой правый фланг на линию Митава (Елгава), Двинск (Даугавпилс), Псков…». (Гудериан Г. «Воспоминания солдата»).
ЭТАПЫ БИТВЫ
Бои за полное и окончательное изгнание из Елгавы немецкой армии и подразделений латышского добровольческого легиона СС продолжались более двух с половиной месяцев — с 28 июля до середины октября 1944 года.
В общей истории боев за город можно выделить три периода.
Первый период — с 28 июля по 31 июля, характеризуется ведением боев за овладение Красной Армией левобережной частью города и изгнанием отсюда немцев и латышских легионеров СС.
Второй период — с 1 августа по15 августа, отмечен выводом ряда соединений Красной Армии из Елгавы, активным наступлением немецких и латышских частей и быстрым повторным захватом города. Части Красной Армии, начиная уже со 2 августа (по другим данным — с 6 августа), ведут упорные бои за возврат утраченных позиций и в конечном итоге вновь овладевают левобережной частью Елгавы. Линия фронта стабилизируется по реке Лиелупе — на её правом берегу до середины октября в окопах сидят немецкие солдаты и латышские легионеры.
Третий период — с 15 августа по 14 октября, характеризуется ожесточенными боями на территории Елгавского уезда, частыми ружейно-пулеметными и артиллерийскими обстрелами левобережной части Елгавы. Наступление 1-го Прибалтийского фронта на Мемельском направлении в начале октября и продолжение наступления войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов 8-10 октября на Ригу вынудили немецкие войска начать 12 октября отвод своих войск сначала от Риги, а затем и от Елгавы. В результате, начиная с 14 октября, правобережная часть Елгавы перешла под контроль Красной Армии, но на территории уезда бои продолжались еще целых семь месяцев — до мая 1945 года.
Затяжной характер боев за Елгаву был обусловлен тем обстоятельством, что главной целью Шяуляйско-Митавской наступательной операции, которую осуществляли войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И.Х. Баграмяна, был прорыв к Риге и отсечение от Курляндской группировки немцев войск группы армий «Север».
В полосе наступления 1-го Прибалтийского фронта, после успешных боевых действий на шаяуляйском направлении, войска ударной группировки глубоко вклинились в расположение противника. В этих условиях возникла острая необходимость повернуть главные силы войск фронта против угрожавшей им немецкой 16-й армии из группы армий «Север». Необходимо было ударом на север, в общем направлении на Ригу, отбросить 16-ю армию за Западную Двину (Даугаву), что должно было способствовать 2-му и 3-му Прибалтийским фронтам в разгроме основных сил группы армий «Север».
Командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян вспоминал: «Руководствуясь такими соображениями, мы решили продолжать продвижение на запад в районе Шяуляя и южнее только силами 2-й гвардейской армии, а остальные силы фронта перенацелить на рижское направление с тем, чтобы 3-й гвардейский механизированный корпус и главные силы 51-й армии могли бы прорваться к побережью Рижского залива, а 6-й гвардейской и 43-й армиями выйти к Западной Двине.
Перенос главного удара на рижское направление, к нашей радости, был одобрен представителем Ставки Маршалом А.М. Василевским. Теперь мы могли уже без колебаний бросить вслед за 3-м гвардейским механизированным корпусом все, что можно было к этому времени высвободить. Поэтому я приказал командующему 51-й армией генерал-лейтенанту Я.Г. Крейзеру оставить временно в районе Шяуляя один стрелковый корпус, а остальными силами развивать успех на Елгаву (Митаву)».
Как только начались бои за Елгаву, 8-я гвардейская механизированная бригада под командованием полковника С.Д. Кремера из 3-го гвардейского, Сталинградского, механизированного корпуса генерал-лейтенанта В.Т. Обухова получила приказ овладеть городом Тукумс. Выполняя боевую задачу, советские танкисты выбили гитлеровцев из Тукумса и частью сил вышли к Рижскому заливу в районе Клапкалнциемса. Академик А. Самсонов в своей книге «От Волги до Балтики» пишет: «30 июля в 23.30 воинская часть вышла на берег Рижского залива. Перед гвардейцами открылась безбрежная водная поверхность, которая на горизонте сливалась с сумерками наступавшей ночи. Море! Незабываемым очарованием было овеяно это слово для тех, первых воинов Красной Армии, которые вышли к берегам родной Балтики…». Три бутылки с водой, взятой из Рижского залива, были тут же отправлены в Москву, и во время очередного заседания Государственного Комитета Обороны стояли на столе Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина.
Однако достигнутый успех закрепить не удалось, хотя в район Тукумса были переброшены также подразделения 346-й, «Дебельцовской», стрелковой дивизии генерал-майора Д.И. Станкевского и 417-й, «Сивашской», стрелковой дивизии генерал-майора Ф.М. Бобрикова.
К 20 августа немецкое командование стянуло к району Тукумса значительные силы, и гитлеровцы контрударами с нескольких направлений оттеснили советские войска от залива, создав 30-километровый коридор, обеспечивающий связь группы армий «Север» с Восточной Пруссией.
Части 417-й стрелковой дивизии своевременно отступили, а 346-я дивизия попала в окружение и выходила в расположение войск 51-й армии почти целый месяц. Благодаря успеху немецких войск в районе Тукумса, правобережная часть Елгавы оставалась в руках немцев и латышских легионеров СС до середины октября 1944 года.
СИЛЫ СТОРОН
Наступление войск 1-го Прибалтийского фронта в Латвии началось 5 июля. На Даугавпилсском направлении наступление успеха не имело, но на Шяуляйском направлении частям Красной Армии удалось глубоко вклиниться в оборону противника. 22 июля 417-я, генерал-майора Ф.М. Бобрикова, и 267-я, генерал-майор А.И. Толстова, стрелковые дивизии 51-й армии генерал-лейтенанта Я.Г. Крейзера захватили важный опорный пункт немцев — город Паневежис. Елгава находилась как раз на направлении удара 51-й армии, которой и была поставлена задача рассечь группировку немецких войск в Прибалтике. Учитывая стратегическое значение Елгавы, немецкое командование поставило перед своими войсками задачу — во что бы то ни стало удержать город. В результате бои за Елгаву растянулись на два с половиной месяца, в течение которых с обеих сторон в боевых действиях участвовали огромное количество войск.
Со стороны Красной Армии основную тяжесть боев за Елгаву в июле-октябре 1944 года вынесли на себе части 51-й армии под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Я.Г. Крейзера и 3-й Воздушной армии под командованием Героя Советского Союза генерал-полковника Н.Ф. Папивина, входившие в состав 1-го Прибалтийского фронта под командованием И.Х. Баграмяна.
В составе этих войск в разное время находились: 279-я, «Лисичанская», ордена Красного Знамени стрелковая дивизия генерал-майора В.С. Потапенко (1001-й, 1003-й, 1005-й стрелковые полки и 831-й артиллерийский полк); 347-я орденов Красного Знамени и Суворова «Мелитопольская» стрелковая дивизия генерал-майора А.Х. Юхимчука (1175-й, 1177-й, 1179-й стрелковые полки и 907-й артиллерийский полк); 91-я стрелковая дивизия полковника Е.К. Собянина (503-й, 561-й, 613-й стрелковые полки и 321-й артиллерийский полк); 346-я, «Дебельцовская», стрелковая дивизия генерал-майора Д.И. Станкевского и 417-я, «Сивашская», стрелковая дивизия генерал-майора Ф.М. Бобрикова; 7-я и 9-я механизированные бригады генерал-майора М.И. Родионова и полковника С.В. Стародубцева из 3-го гвардейского, Сталинградского, механизированного корпуса генерал-лейтенанта В.Т. Обухова; 3-й, 15-й и 64-й гвардейские тяжелые танковые полки подполковников Н.Д. Стрекалова, В.Н. Кутина и В.Г. Николова; 79-я, 101-я и 202-я танковые бригады из 19-го Перекопского танкового корпуса генерал-лейтенанта И.Д. Васильева; 211-я и 335-я штурмовые авиационные дивизии полковников П.М. Кучмы и С.С. Александрова; 4-я, 5-я и 334-я бомбардировочные авиационные дивизии Ф.П. Котляра, В.А. Сандалова и И.П. Скока; 3-я, 4-я и 5-я гвардейские истребительные дивизии полковника В.И. Сталина, генерал-майора В.А. Китаева, Ю.Б. Рыкачева; 308-я Латышская стрелковая дивизия Латышского стрелкового корпуса, а также другие части Красной Армии. В боях на территории Елгавского района принимали также участие 22-я, 42-я и 43-я армии, 6-я и 10-я гвардейские армии, 15-я воздушная армия.
Со стороны немецкой армии в боях за Елгаву участвовали: вспомогательные части немецкой армии, подразделения полиции и охраны (в частности 200 жандармов под командованием старшего лейтенанта Шпрангера, которые охраняли лагеря пленных красноармейцев, и какая-то итальянская часть, которая несла охрану аэродрома, где базировалось соединение транспортной авиации), а также части 15-й учебной бригады гренадеров латышского добровольческого легиона СС. Ко второй половине дня 28 июля на подступах к городу немцы успели сосредоточить до трех пехотных дивизий и танковые части 1-го армейского корпуса СС, в т.ч. в самом городе — части 281-й охранной дивизии. К концу дня 28 июля немцы еще более усилили группировку своих войск в Елгаве. Город теперь обороняли подразделения 639-го и 640-го учебных пехотных полков 388-й учебной пехотной дивизии, части 281-й охранной дивизии, 630-го транспортного полка аэродромного обслуживания, переброшенного из г. Киля, одного сводного полка и 15-й учебной бригады латышского добровольческого легиона СС. Кроме этого, в обороне были задействованы два бронепоезда, три минометных батареи, две батареи 75-мм орудий, одна батарея тяжелых орудий и 8 танков и самоходных установок. 30 июля к обороне Елгавы были дополнительно привлечены 215-я пехотная дивизия немцев, 871-й железнодорожный батальон немцев и 660-й батальон СД. В ночь на 1 августа в бои были вовлечены летчики военно-воздушного легиона «Латвия», со 2 августа — танковая дивизия СС «Мертвая голова», 208-я, 61-я и 93-я пехотные дивизии. Позднее к обороне города была привлечена еще 15-я пехотная дивизия. Ранним утром 17 августа немцы предприняли мощное наступление на Елгаву и Шяуляй. В операции участвовали 39-й и 40-й танковые корпуса, входившие в состав 3-й танковой группы. 40-й танковый корпус имел задачу овладеть Шяуляем, а 39-й танковый корпус наносил удар по Елгаве с запада. В первом эшелоне рвущихся к Елгаве немецких войск насчитывалось до 180 танков. 23 августа немцы начали новое наступление на Елгаву, на этот раз со стороны Ауце. В наступлении участвовали две танковые дивизии.
НАЛЕТЫ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ
24 июля ночью состоялся первый налет советской авиации на Елгаву. Хотя зенитной артиллерии в городе не было, к большим разрушениям этот налет не привел — были разрушены лишь несколько домов вокруг церкви Святого Николая да несколько бомб взорвались в парке Елгавского дворца, но в самом дворце разрушений не было.
27 июля в 11 часов утра начался еще один налет советской авиации, который с перерывами продолжался до 16 часов вечера. В налете под прикрытием 56 истребителей участвовали 62 бомбардировщика Ту-2 334-й авиадивизии полковника И. Скока, которые бомбили железнодорожную станцию. В самом конце налета на станции раздался взрыв чудовищной силы — взорвался стоявший на запасных путях состав с боеприпасами. Взрывом по огромной территории разметало обломки вагонов и куски металла. Частично разрушилось и здание пассажирского вокзала, а на железнодорожных путях возник большой пожар.
П.С. Анищенков и В.Е. Шуринов, авторы военно-исторического очерка о боевом пути ВВС Калининского фронта и 3-й Воздушной армии в годы Великой Отечественной войны, указывают, что в результате этого налета сгорело до 20 эшелонов. Арнольд Шиньтис в своей книге «Kurzemes cietoksnis» пишет, что в том числе был разбомблен и эшелон, в котором находились беженцы.
Более полную информацию о потерях, понесенных в результате этого налета, в своем военно-историческом исследовании «Бои по защите Елгавы в 1944 году», опубликованном в 11-м томе собрания воспоминаний бывших солдат латышского добровольческого легиона СС «Латышский солдат во время Второй Мировой войны», сообщает бывший легионер Янис Бливис.
Начало налета советской авиации на железнодорожную станцию 27 июля Я. Бливис относит не к утру, а к 16.15. В 17.00, по его сведениям, к бомбежке приступила вторая группа русских бомбардировщиков. В это время, — пишет Я. Бливис, — на железнодорожных путях стояли 4 эшелона с беженцами из Видземе и Латгале, 2 пассажирских поезда, а на товарной станции стояло несколько эшелонов с артиллерийскими снарядами большого калибра и авиационными бомбами. Взрыв боеприпасов в одном из этих эшелонов вызвал цепную реакцию — начали взрываться боеприпасы в других эшелонах. В результате здание железнодорожного вокзала было серьезно разрушено. Были разрушены также железнодорожные пути, загорелись дома вокруг станции и в юго-восточной части города. Рядом со станцией загорелся склад, в котором хранился бензин.
Восемнадцатилетний Курт Хагенштайн, призванный в немецкую армию в 1943 году, утром 27 июля работал на станции на погрузке военной техники в вагоны. «Мы все бегали, как угорелые, загружая оборудование, — много лет спустя вспоминал Курт, — а я глянул в небо и увидел высоко в облаках небольшой самолет. Так и подумал — надо ждать беды. Помню, еще сказал своему другу Альберту: «Посмотрим, что здесь будет через пару часов!». Это была первая бомбежка, под которую мы тогда попали. Страшно было, не передать! Мы побросали оружие, и все побежали в лес, надеясь там укрыться. И только Бога молили, чтобы в нас не попала бомба. Станцию разнесло полностью».
А вот как описывает налет 27 июля елгавчанин Янис Рагис — летом 1944 года он был семнадцатилетним молодым человеком, которому нравились спорт и развлечения, он знал, что его должны призвать в немецкую армию, но всеми способами пытался оттянуть это. «27 июля, — вспоминает он, — группа молодежи отправилась на вокзал, чтобы проводить своих друзей, которые уезжали в Гробини, где была летная школа. Ожидая поезд, мы собрались на сегодняшнем стадионе «Даугава» — играли в мяч, пели…
Железнодорожная станция после прорыва линии фронта у Шяуляя вся была забита поездами. Больше всего было беженцев из Видземе и Латгале, были также два санитарных поезда и поезд, в котором немецкие солдаты ехали в Германию в отпуск. Невероятной глупостью было то, что примерно за полчаса до налета между этими поездами встал эшелон с боеприпасами. Никакой системы противовоздушной обороны на станции в это время не было…
Внезапно появились самолеты, и началась бомбежка… Из поездов стали разбегаться толпы людей — раненые, солдаты, беженцы. Взорвалась цистерна с горючим… Из находившейся рядом со стадионом больницы люди выпрыгивали даже из окон второго этажа… Я думал переждать налет в построенном рядом с памятником Лачплесису убежище, с дверей которого вооруженные мужчины пытались сбить висячие замки, но затем укрылся в погребе здания, где сегодня находится Транспортная полиция…
Спустя короткое время я выбрался из переполненного людьми погреба и по улице Стацияс побежал в сторону улицы Матера. Когда добежал до Матера, повернул в сторону школы имени 15 мая (сегодня — 2-я гимназия). Неожиданно раздался ужасный взрыв. Я оглянулся. То, что я увидел, напоминало кинофильм об атомном взрыве. Это взорвался эшелон с боеприпасами. Передо мной какой-то немец упал на землю. Я поступил так же. Чувствовал, что что-то пролетело мимо моих глаз и все лицо залилось кровью. Еще несколько миллиметров, и я мог лишиться глаза. Осколок лишь задел бровь…
Из школы имени 15 мая, где был госпиталь, выносили раненых. В это время раздался еще один ужасный взрыв. Какой-то немец или шуцман, ехавший на велосипеде по направлению к центру города, был убит осколком, а ударная волна отбросила его к стене одного из домов…».
Отбомбившись, краснозвездные самолеты на малой высоте промчались над городом, строча из пулеметов. Больше всего погибших в результате этого налета было среди беженцев. Кроме эшелонов с беженцами из Видземе и Латгале, на станции было и несколько поездов с беженцами и вывозимыми немцами мирными жителями из Псковской и Новгородской областей и Белоруссии. В большинстве случаев эти люди — старики, женщины и дети — продолжали оставаться в вагонах. Но тех, кто прибыл в Елгаву в начале июля, немцы разместили в привокзальных бараках, которые находились между зданием вокзала и рекой Лиелупе, ближе к восточной окраине нынешнего грузового контейнерного двора. В июле 1944 года здесь находились три деревянных барака и чуть поодаль — еще несколько. В каждом бараке было несколько комнат, в которых стояли кровати. Жили беженцы скученно — одна семья из 5 человек (трое взрослых и двое детей) занимала всего две кровати.
У каждого барака был свой немец-охранник, который сопровождал беженцев с прифронтовой полосы. У охранника хранились списки и личные документы беженцев.
Каждое утро охранники выводили трудоспособных обитателей бараков на работу. Работали беженцы на станции — прокладывали трубы. Часть женщин и мужчин, из числа тех, кто прибыл в Елгаву одними из первых, работала на Елгавском аэродроме.
Состоявшийся 24 июля первый налет русской авиации на Елгаву беженцы пережили достаточно спокойно. Налет не был длительным, и бомбы рвались вдали от станции.
На следующий после бомбежки день, т.е. 25 июля, это было воскресенье, в Православном соборе Святых Симеона и Анны прошла служба, которую вел отец Леонид. Народу пришло на эту службу много. Когда 27 июля утром началась очередная бомбежка, работавшие на станции женщины-беженки бросились к своим баракам.
От взрывов бомб колыхалась земля, к небу поднимались языки огня, клубы дыма и гари. Из разбомбленных эшелонов неслись отчаянные крики раненых и перепуганных до смерти людей. Было много убитых.
В одном из бараков от удара взрывной волны крыша провисла буквально до кровати, на которой лежала полуторамесячная девочка. Одна из женщин схватила ребенка и выскочила вместе с ним в окно.
Хотя люди и были очень напуганы страшной бомбежкой, все же мысль о том, что нужно найти своего немца-охранника с документами, их не оставляла. Но немцы сразу после начала бомбежки разбежались кто куда. После недолгих поисков люди стали уходить к реке, прячась в естественных укрытиях, а затем, ближе к вечеру, когда бомбежка закончилась, стали пробираться в южном направлении, навстречу, как предполагали, Красной Армии.
В этот же день 27 русских бомбардировщиков 12-го авиаполка 334-й дивизии бомбардировщиков бомбили Елгавский аэродром. Командовал авиагруппой командир 12-го авиаполка подполковник М.П. Васянин. Бомбы были сброшены на взлетно-посадочную полосу и стоянки немецких самолетов. Отбомбившись, «туполевы» легли на обратный курс. Навстречу им, вынырнув из облаков, пошли в атаку два «Ме-109». Завязался бой. От прямого попадания самолет М.П. Васянина загорелся. Командир полка приказал экипажу покинуть машину на парашютах. Сам выпрыгнул последним, попал под огонь немецких истребителей и погиб. На землю опустилось уже мертвое тело. А оставшихся в живых летчиков на земле ждали гитлеровцы, которые жестоко с ними расправились.
Перепуганные началом боевых действий, жители стали уходить из города. Люди уходили в направлении Риги, Тукумса, Добеле, Бауски, Мейтене. Многие спасали нажитое добро в повозках, двуколках, детских колясках, но очень многие за плечами несли лишь один вещевой мешок.
К вечеру, когда море огня в районе станции утихло, над городом воцарилась казавшаяся жуткой тишина. Немецкие солдаты ловили в опустевших дворах свиней и готовили себе жаркое.
БОЙ У МЕШКУЧАЙ
До 28 июля в Елгаве располагались лишь вспомогательные части немецкой армии, подразделения полиции и охраны, а также части 15-й учебной бригады гренадеров латышского добровольческого легиона СС. Из немецких войск в городе были только 200 жандармов под командованием старшего лейтенанта Шпрангера, которые охраняли лагеря пленных красноармейцев. Охрану аэродрома, на котором базировалось соединение транспортной авиации, несла какая-то другая часть.
Все другие воинские подразделения были сформированы из жителей Латвии. Рота охраны (командир — капитан Каулиньш), которой было поручено охранять железнодорожную станцию, мосты в центре города, склады и другие объекты, насчитывала в своем составе 180 человек. Подразделение капитана А. Стирны, одного из главных организаторов убийств евреев Елгавы, несло охрану мостов в окрестностях города.
Самой крупной воинской частью, которая на конец июля дислоцировалась в Елгаве, была 15-я учебная бригада резерва латышского добровольческого легиона СС. Командиром бригады сначала был штандартенфюрер СС Обвурцер (Obwurzer), а после того как весной 1944 года его назначили командиром 15-й дивизии легиона, командиром бригады стал штандартенфюрер СС фон Бредов (Von Bredow).
В июле 1944 года в состав бригады входили: 3 пехотных учебных батальона, которые образовывали 15-й пехотный (гренадерский) учебный полк; резервный батальон; учебное подразделение специального оружия, в состав которого входили две артиллерийских батареи, батарея зенитных орудий, учебный конный эскадрон, рота связи, автотранспортная рота, рота саперов и учебный артиллерийский дивизион; хозяйственная часть; амбулатория; лазарет и дисциплинарный (штрафной) взвод.
Штаб бригады находился в Елгаве, в здании гимназии Чаксте (Academia Petrina) на улице Адольфа Гитлера (теперь — ул. Академияс).
Штаб резервного батальона, которым командовал гауптштурмфюрер СС Фойгт, размещался в здании основной школы на улице Аннас. 1-я оздоровительная рота этого батальона (командир — капитан Эглитис) занимала казармы Ромас на Литовском шоссе, а 2-я оздоровительная рота (командир — старший лейтенант Отварс) — частные дома в районе парка Гребнера.
В состав резервного батальона входили также 1-я и 2-я основные роты и 1-я и 2-я маршевые роты. 1-я основная рота (командир — старший лейтенант Лампа) занимала здание Елгавского государственного учительского института на улице Бисениека (теперь — ул. Светес), а 2-я основная рота — одно из зданий напротив Учительского института.
1-я (командир — старший лейтенант Грасманис?) и 2-я (командир — старший лейтенант Бауманис) маршевые роты находились в Рундальском дворце, недалеко от Бауски.
Амбулатория батальона (начальник — врач старший лейтенант Пориетис) находилась на улице Вальню, 2, а лазарет бригады занимал здание основной школы имени 15 мая на улице Матера, 15.
Учебный конный эскадрон (командир — капитан Руллиньш) размещался в казармах на улице Казармес, рота связи (командир — капитан Грасис) находилась в бывших казармах 3-го Елгавского пехотного полка на проспекте Гинденбурга (теперь — ул. Дамбья). Предположительно здесь же находилась и автотранспортная рота.
Хозяйственная часть бригады (командир — оберштурмфюрер СС Забель) находилась на проспекте Гинденбурга, напротив казарм, а дисциплинарный (штрафной) взвод — в здании Озолниекской основной школы.
1-й пехотный учебный батальон (командир — майор Рубенис), в который входили три пехотных роты и одна пулеметная рота, дислоцировался в Бауске, 2-й пехотный учебный батальон (командир — капитан Кункулис) — в Вилцской волости и 3-й пехотный учебный батальон (командир — капитан Сукатниекс) — в Ауце.
Артиллерийские батареи также дислоцировались за пределами Елгавы: одна (командир — капитан Путе-Путитис) находилась в Вирцаве, в 10 километрах от Елгавы; и вторая (командир — капитан Цибантс) — в Свете, в 8 километрах от Елгавы. Батарея зенитных орудий, — как пишет Янис Бливис в упомянутом военно-историческом исследовании, — вообще не имела орудий.
Рота саперов (командир — капитан Риекстиньш) дислоцировалась недалеко от Бауски, а артиллерийский учебный дивизион дислоцировался между Елгавой и Тукумсом.
Как видим, части 15-й учебной бригады резерва в конце июля 1944 года были разбросаны на достаточно большой территории, что, без сомнения, затрудняло оперативное управление ими.
На 1 июля 1944 года в 15-й резервной бригаде числилось 3866 человек, среди них: 92 офицера, 384 младших офицера и 3390 солдат.
26 июля штандартенфюрер СС фон Бредов получил приказ сформировать из подразделений 15-й учебной бригады резерва боевую группу и выступить в направлении литовского города Йонишкис, где поступить в распоряжение генерал-лейтенанта Коллера (Koller).
В состав боевой группы были включены следующие подразделения бригады: штабная рота, 2-й пехотный учебный батальон с приданным ему взводом противотанковых орудий, 3-я рота 3-го учебного пехотного батальона, часть роты связи (5 офицеров, 18 инструкторов и 77 солдат), 13-я рота 1-го пехотного учебного батальона и артиллерийская батарея, предназначенная для борьбы с пехотой. Численность личного состава боевой группы, командование которой взял на себя лично фон Бредов, составила почти 500 человек.
26 июля около 22.00 боевая группа фон Бредова колонной выступила из Элеи в направлении Йонишкис. В авангарде колонны двигалась рота старшего лейтенанта Вилниса, опытного солдата, кавалера Железных крестов двух степеней, а также два противотанковых орудия, которыми командовал легионер Озолиньш.
По пути к группе фон Бредова присоединилось довольно крупное подразделение немецкой армии на грузовых автомашинах.
27 июля утром группа фон Бредова вступила в Йонишкис. Здесь уже находились генерал полиции Еккельн со своим штабом и полицейской командой «Libau», 62-й пехотный батальон немцев, 3-я рота 4-го саперного полка, две артиллерийские и три минометные батареи. Общее командование войсками осуществлял генерал Еккельн, который принял решение незамедлительно, не дожидаясь отправленных ему на подмогу танков, выступить в направлении Шяуляя, где с наступающими частями Красной Армии вели бой немецкие войска. Спустя примерно полчаса похода колонну немцев и латышских легионеров обнаружила воздушная разведка Красной Армии, а около 6 утра, в двух километрах от местечка Мешкучай, колонна попала под пулеметный, минометный и артиллерийский обстрел одного из передовых подразделений Красной Армии. Завязался бой. Одна из мин попала в автомобиль фон Бредова. Убитого шофера взрывом выбросило на дорогу. Другая мина попала в противотанковое орудие и в автомобиль, который вез боеприпасы. Раздался мощный взрыв. Невзирая на потери, немецкие солдаты и латышские легионеры продолжали наступление, стремясь выбить красноармейцев из Мешкучай.
К 15.00 к Мешкучай подошла 279-я стрелковая дивизия 51-й армии Красной Армии, которая заставила немцев и легионеров отступить. Часть немцев и легионеров попала в окружение, из которого лишь немногие сумели вырваться. В группе фон Бредова из 32 офицеров 25 были убиты или ранены. В одной из рот из 105 солдат в строю остались лишь 1 инструктор и 15 солдат. В числе убитых были командир роты старший лейтенант Зунде, командиры взводов лейтенант Гауя и лейтенант Озолс и многие другие. В целом потери в группе фон Бредова составили 2/3 от всего личного состава.
После поражения при Мешкучай фон Бредов принял решение отступить обратно в Йонишкис. Часть группы фон Бредова, разделившись на разные по численности отряды, отступала в направлении Елгавы, надеясь попасть туда раньше Красной Армии. Среди этих легионеров был и старший лейтенант Вилнис во главе группы из 31 солдата, однако 28 июля, когда эта группа вышла на границу Латвии и Литвы, выяснилось, что в поместье Бланкельфельд, недалеко от Елгавы, уже вошли русские танки. После этого группа Вилниса направилась в Курземе.
Отступление остатков группы фон Бредова прикрывала батарея капитана Путе-Путитиса. Около 21.00 — 23.00 латышские легионеры вступили в Йонишкис. Этим же вечером сюда прибыла рота латышской полиции под командованием капитана Эльша, а с наступлением темноты пришли еще 7 немецких «тигров».
В 23.30 из Мешкучай в направлении Йонишкис отправился разведывательный отряд 9-й механизированной бригады 3-го механизированного корпуса под командованием гвардии капитана Григория Галузы.
Примерно в 1.30 ночи 28 июля группа Григория Галузы вступила в бой с группой фон Бредова у Йонишкис. Не встретив серьезного сопротивления, группа Григрия Галузы, а следом за ней — передовые части 9-й механизированной бригады, около 2 часов ночи ворвались в город. Часть немецких войск и латышских легионеров, в том числе и штандартенфюрер СС фон Бредов, отступила после этого в Курземе, часть — попала в плен. После взятия Йонишкис путь на Елгаву, в которой практически не осталось войск, для частей Красной Армии был открыт.
РАЗВЕДГРУППА КАПИТАНА ГРИГОРИЯ ГАЛУЗЫ
К исходу 27 июля соединения 51-й армии совместно с частью сил 3-го механизированного корпуса штурмом овладели городом Шяуляй. В этот же день командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян послал командиру 3-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанту В.Т. Обухову телеграмму следующего содержания: «Благодарю за Шяуляй. Прекратить бои в районе Шяуляя. Быстро сосредоточиться в Мешкучай и ударом на север вдоль шоссе к исходу 27.7.1944. главными силами овладеть Йонишкис, а сильными передовыми отрядами — Бауска, Елгава».
В своей книге «Так шли мы к победе» И.Х. Баграмян пишет: «Прежде всего я приказал генералу Обухову вывести корпус из Шяуляя и немедленно, не ожидая утра, наступать вдоль шоссе Шяуляй — Елгава. Двигаться крупными силами ночью было, конечно, рискованно, но мы стремились нанести внезапный удар, и риск был здесь оправданным.
...Генералу Я.Г. Крейзеру было приказано оставить в районе Шяуляя до выхода туда соединений 2-й гвардейской 63-й стрелковый корпус генерала Ф.А. Бакунина, а дивизии 1-го гвардейского стрелкового корпуса двинуть вслед за корпусом Обухова. Командующий 2-й гвардейской армией должен был развернуть свои главные силы на шяуляйском направлении и развивать наступление на запад».
За полчаса до полуночи из Шяуляя к Елгаве на двух танках, трех броневиках и трех бронетранспортерах направилась разведгруппа из 25 человек, возглавляемая гвардии капитаном Григорием Галуза. В задачу разведчиков входило на больших скоростях по дороге Шяуляй — Рига проложить путь передовому отряду гвардии подполковника А.Ф. Соколова и следовавшим за ним основным силам 9-й механизированной бригады 3-го механизированного корпуса, которые выступили ровно в полночь.
На мосту через реку Мусу, что в 22 километрах от Шяуляя, разведгруппа наткнулась на немецкого регулировщика и группу немецких саперов, которые готовили к подрыву уже заминированный мост. Под прикрытием ночи разведгруппа беспрепятственно переехала мост. Приняв разведчиков за своих, регулировщик указал им направление движения. Переехав мост, разведчики уничтожили охрану. Разведгруппа доехала до полотна железной дороги. Внезапно раздался взрыв под идущим впереди броневиком, который наскочил на мину. Водитель Шмыгин был ослеплен. Экипаж броневика пересел в бронетранспортер, где находился Г. Галуза, и разведгруппа продолжила движение.
В два часа ночи 28 июля разведгруппа ворвалась в город Йонишкис, где, как уже говорилось, размещались понесшая накануне большие потери боевая группа фон Бредова и 7 немецких танков. Посеяв панику, разведчики помчались дальше. Уничтожение немецкого гарнизона в Йонишкисе довершил передовой отряд.
Генерал армии И.Х. Баграмян: «Отдав необходимые указания командующему воздушной армией по прикрытию 3-го мехкорпуса от ударов с воздуха, я решил немного отдохнуть, поскольку рассчитывал, что к утру Обухов не уйдет дальше Ионишкиса, где, по данным разведки, имелся сильный гарнизон. Однако в 3 часа ночи меня разбудил генерал Ф.Н. Бобков и доложил, что передовые отряды мехкорпуса в 2 часа ночи внезапно ворвались в Ионишкис и, разгромив его гарнизон, устремились на Елгаву…
Сон как рукой сняло. Владимир Васильевич Курасов, довольный ходом событий, радостно потирал руки:
— В таком темпе Обухов к утру и до Риги домчится. Вот будет сюрприз для Шернера!
Я ответил, что Шернер, безусловно, знает уже о повороте наших войск от Шяуляя на Елгаву и, естественно, принимает меры со свойственной ему энергией и жестокостью. На легкую победу рассчитывать здесь не приходилось. Ригу немцы так просто не сдадут. Как выяснилось впоследствии, когда Шернер узнал о захвате нашими войсками Ионишкиса, он поднял гарнизон Елгавы по тревоге, а на помощь ему двинул из Риги пехотную дивизию».
На рассвете разведгруппа будущего Героя Советского Союза Григория Галузы вышла на шоссе Йонишкис — Елгава-Рига. Впереди группы на предельной скорости шел броневик гвардии лейтенанта М.Ф. Мартьянова. Трижды по дороге встречались немцы. Сначала — немецкий мотоциклист, которого пришлось уничтожить, затем — немецкая легковая автомашина, пассажиры которой также были расстреляны, и уже на дальних подступах к Елгаве неожиданно появились два грузовика с солдатами. Своевременно заметив противника, разведчики Галузы подпустили немцев ближе и открыли огонь. Первая машина полетела в кювет, второй грузовик резко затормозил, и солдаты бросились в лес.
Продолжая движение, красноармейцы на одном из поворотов столкнулись с вражеской автоколонной. Капитан Григорий Галуза своим бронетранспортером протаранил три немецкие автомашины, в упор расстреливая гитлеровцев.
Появление советских войск на елгавском направлении оказалось для немецкого командования полной неожиданностью. Об этом, в частности, свидетельствовал допрос немецкого подполковника, взятого в плен ранним утром 28 июля. Этот офицер, направлявшийся в Шяуляй, не скрывал своего удивления от встречи с красноармейцами: «Как же так, — говорил он, — вы ведь были на подступах к Шяуляю и вдруг очутились под Елгавой?».
Поселок Элея, через который промчалась разведгруппа, еще спал. Но разведчикам было не до сна. Тем более что в районе этого местечка разведгруппа потеряла один танк, который подорвался на мине. Все понимали, что впереди возможен бой. И вот в 4.30 утра 28 июля разведгруппу начал обстреливать немецкий бронепоезд. Это случилось между железнодорожными станциями Димзас и Платоне. Бронетранспортер Мартьянова ушел вперед и не попал под огонь, а бронетранспортер, в котором находился капитан Григорий Галуза, был расстрелян в упор и свалился в глубокий кювет. От прямого попадания погибли командир бронетранспортера Погодин и водитель Крутиков. Пулеметчики Юров и Савин, а также радист Н. Кожедуб, сержант Самодеев и сам Григорий Галуза получили тяжелые ранения. Командование разведгруппой принял на себя техник-лейтенант И. Чечулин.
Следовавшие за разведгруппой танки 9-й мехбригады, а вслед за ними и артиллеристы завязали упорный бой с бронепоездом. Ситуацию разрешила батарея капитана Головатого, который установил свои орудия для стрельбы прямой наводкой и сумел подбить бронепоезд.
Разведчики и передовой отряд бригады продолжили движение, но в воздухе появились немецкие самолеты, которые стали беспрерывно бомбить наступающие войска.
В 5 часов 30 минут 28 июля сквозь легкую дымку раннего утра показались белые стены каменных домов Елгавы. Разведчики увидели православную церковь, а чуть левее от нее — мост над железной дорогой. На обочине дороги стояло несколько «фердинандов», а чуть дальше немцы успели поставить пушки. Разведчики поняли: немцы подготовились к обороне и за мост будут драться до последнего. «Надо прорываться, — решили они, — другого выхода нет». Но в это время последовал приказ: в бой не вступать, отойти, занять оборону и держаться до подхода главных сил. Под самым носом у немцев водитель броневика М.Ф. Мартьянова Иван Шарко резко остановил машину, рванул назад, потом круто развернулся и повел ее к лесу.
«Мы не успели еще укрыть машины, — вспоминал он в 1977 году события этого дня, — как в воздухе появилась целая стая фашистских самолетов. Бомбовые удары наносились по шоссе. Бомбардировщики беспрерывно бомбили боевые порядки нашей бригады».
Несмотря на бомбежку, танкисты гвардии майора Стадника все же прорвались к южной окраине города. Танки с ходу давили не успевшие укрыться вражеские автомашины и повозки с грузами. Скоро к танкам подтянулись артиллерия и мотопехота. Артиллеристы Героя Советского Союза Соловьева с ходу развернули орудия и открыли огонь по противнику. В бой вступил и минометный расчет гвардии сержанта Губова.
Однако дальнейшее наступление частей Красной Армии на Елгаву было остановлено. Ближе к полудню гитлеровцы начали сильный обстрел из самоходных орудий, тяжелой артиллерии, минометов, противотанковых орудий и пулеметов. Со стороны станции по наступающим частям били орудия двух бронепоездов.
ОБОРОНА ФАШИСТОВ-ЛЕГИОНЕРОВ
Готовиться к обороне Елгавы немецкое командование начало еще в начале июля. Трудоспособное население, в основном женщины, в обязательном порядке привлекалось к рытью противотанковых рвов и окопов. На территории прилегающего к железнодорожному вокзалу кладбища лютеран, католиков и староверов были построены из бетона долговременные оборонительные укрепления. В Елгавском дворце (дворце Виестура) и в школах были развернуты госпитали для раненых.
27 июля, ближе к ночи, срочно прибывший из штаба группы армий «Север» для организации обороны города генерал-лейтенант Флугбейл провел в помещении штаба коменданта Елгавы совещание командного состава немецких частей и 15-й учебной бригады Латышского легиона СС, на котором были поставлены конкретные задачи по сдерживанию наступления Красной Армии. Было объявлено, что Елгаву необходимо превратить в город-крепость и удерживать любой ценой, используя для этого все имею-щиеся силы.
Ситуация для немецкого командования складывалась более чем тревожная, поскольку после ухода из Елгавы боевой группы фон Бредова имеющихся сил для организации эффективной обороны было совершенно недостаточно. В подчинении полковника-лейтенанта Юрко, которого штандартенфюрер СС фон Бредов вечером 26 июля на время проведения боевой операции в Литве назначил вместо себя командиром бригады, было всего 396 легионеров, входивших в состав роты связи, автотранспортной роты, конного учебного эскадрона и 1-й и 2-й оздоровительных рот. Правда, 26 июля в Елгаву прибыли только что мобилизованные в легион 600 новобранцев, но они не были еще ни обучены, ни вооружены. Охранная рота капитана Каулиня на вооружении имела только винтовки и по 30 патронов на бойца. Еще хуже было вооружено подразделение полиции численностью в 100 человек, которым командовал капитан Камалдниекс.
На совещании 27 июля оборона юго-западной части Елгавы была возложена на полковника Дебюсси, командный пункт которого находился в противовоздушном укрытии возле железнодорожного вокзала, а полковник-лейтенант Юрко получил приказ из имеющихся в его распоряжении сил сформировать две боевые роты. В 2 часа ночи 28 июля полковник-лейтенант Юрко получил новый приказ генерал-лейтенанта Флугбейла: легионеры должны были срочно занять позиции к югу, юго-востоку и юго-западу от города на линии: Лиелупе — казармы Ромас — Авеньциемс — Смилтниеки — мост через реку Свете на железнодорожной линии на Лиепаю — железнодорожная насыпь к югу от Гинтермуйжи.
К утру 28 июля оборона немцев и латышских легионеров строилась по изгибу правого берега рек Тервете и Свете и от реки Тервете на участке чуть севернее Силини доходила до кладбища Баложу. От кладбища линия обороны поворачивала на восток и огибала Елгаву с юга, проходя вдоль улицы Вискалю, затем пересекала Литовское шоссе и проходила восточнее кладбищ на улице Миера, откуда тянулась до левого берега реки Лиелупе, переходила на правый берег и, минуя улицу Цеплю, выходила к железнодорожному депо и затем вдоль железнодорожного полотна тянулась до Лангервалдского парка.
На этом этапе к обороне города были привлечены следующие части немецкой армии и Латышского добровольческого легиона СС: севернее Силини, на правом берегу реки Тервете позиции занимал 3-й пехотный батальон Латышского добровольческого легиона СС, у кладбища Зандеру расположился конный эскадрон легиона, у школы на улице Миезитес стояло немецкое подразделение, в районе кладбища Баложу находились немецкие войска и латышские легионеры; южнее кладбища Баложу, там, где линия обороны немцев и легионеров поворачивала к железнодорожной ветке на Шяуляй, у самого железнодорожного полотна разместилась артиллерийская батарея немцев. Позиции в районе кладбищ на улице Миера занимали солдаты 1-й оздоровительной роты Латышского добровольческого легиона СС.
Однако в районе казарм Ромас ко времени появления разведгруппы капитана Григория Галузы и следовавшей за ней 9-й механизированной бригады позиции успели занять только 1-я оздоровительная рота, которой командовал капитан Эглитис, и немецкий бронепоезд, который занял огневую позицию поблизости от пересечения железной дороги из Елгавы на Мейтене и шоссе из Елгавы на Элею.
28 ИЮЛЯ
Утром 28 июля конный учебный эскадрон 15-й бригады, которым командовал капитан Руллиньш, в соответствии с приказом генерал-лейтенанта Флугбейла, полученным на совещании вечером 27 июля, перешел в подчинение коменданта аэродрома. Когда прозвучали первые выстрелы, комендант аэродрома приказал все бросить, включая технически исправные машины и боевые самолеты. Охрана аэродрома бежала в направлении Озолмуйжи на правом берегу Лиелупе.
Рано утром из Елгавы ушли также солдаты, которые служили в строительной организации Тодта, и в это же время отряд из 100 полицейских, которым командовал капитан Камалдниекс, разделился на две группы: одна группа, с капитаном Камалдниексом во главе, ушла в направлении Тукумса; вторая, под командованием капитана Дишлера, заняла позиции на правом берегу реки Лиелупе.
О действиях группы капитана Дишлера рассказал впоследствии один из легионеров, воспоминания которого в записи А. Вагалиса были опубликованы в газете «Елгавас зинетайс». Приведу отрывок из этих воспоминаний:
«И вот в полночь русские так стали бомбить с воздуха, что, казалось, началось землетрясение. И накануне видели русские самолеты, слышали разрывы бомб вдали, но это еще не было столь серьезно. За железнодорожной станцией виднелось огромное зарево пожара. Сильно горело и на аэродроме... В городе кое-где высыпались стекла из окон, закачались башни на церквях...
Как только русские самолеты улетели, по квартирам стали ходить солдаты вермахта и приказывать населению в течение часа покинуть город. Тех, кто будет болтаться в боевой зоне, будут расстреливать на месте, как шпионов противника. После невиданного налета елгавчанам повторять дважды было не нужно. Они прихватили с собой ценные вещи и пошли куда глаза глядят. Немцы не предупредили, откуда приближается противник, и люди двинулись по всем дорогам, которые вели из Елгавы. Тем, кто бежал в сторону Литвы, позднее пришлось нелегко.
Мы всю ночь в казармах ждали нового воздушного налета русских, но стояла необыкновенная тишина. К трем часам Елгава словно вымерла. В пять часов утра на юге от Елгавы, где-то совсем близко, прогромыхал первый пушечный залп...
Один наш капрал не утерпел и побежал в штаб, где выяснил, что пришел какой-то приказ, и штаб покинул Елгаву. О нас забыли. Нам выдали по одному магазину патронов и приказали отступать на правый берег Лиелупе.
Мы сбросили с себя все, что могло мешать бегу, — противогазы, каски и кое-что из снаряжения. По улице Лиела и по мосту через Дриксу шли разные части: голландцы, фламандцы, норвежцы, власовцы, украинцы в немецких формах СС, испанцы, румыны, немецкие и итальянские летчики (здесь автор, скорее всего, ошибается. После того, как в 1943 году Италия вышла из войны, все итальянские войска на Восточном фронте были интернированы в лагерях для военнопленных. Так что итальянских летчиков летом 1944 года в Елгаве быть не могло, самолеты которых были уничтожены ночью на аэродроме. Говорили на разных языках. Немцы в своих разговорах Лиелупе называли Аа. Кто-то наше отступление все же прикрывал, так как бои уже шли на окраине города, и части вермахта спешили сжечь в Елгаве все, что только было можно.
По дороге я прислушался к разговорам... Говорили, что только что русские в Руллюкалнс расстреляли всю латышскую санитарную роту. Группа прикрытия возле Ионишкиса своевременно не заняла боевую позицию для отражения танков и на дороге столкнулась с русскими танками. Бои уже идут в районе Гинтермуйжи. Погибших, вроде бы, много. Русские идут в обход Елгавы. В Межциемсе они наткнулись на цистерну со спиртом. Солдаты прострелили дырки и стали пить, но НКВД помешало этому приятному занятию…
Мост перешли быстро. Даже при своем небольшом боевом опыте я сразу же понял, что те окопы, которые вырыли на правом берегу Лиелупе согнанные туда елгавчане, никуда не годятся. Лезть туда — равносильно самоубийству. В них нельзя укрыться... Рыть блиндажи и бетонировать бункер было уже некогда. Самой подходящей линией обороны было бы Калнциемское шоссе, тогда у русских, которые здесь будут переходить на правый берег Лиелупе, были бы большие потери...
В окопах валялись разные товары, взятые из елгавских магазинов — тюки ткани, готовая одежда, горшки с медом, ящики с конфетами. Склады НЗ никто не охранял. Мы грабили, сколько могли.
По Рижскому шоссе в направлении Елгавы и обратно шел непрерывный транспортный поток. Говорили, что русские, якобы, прорвались и форсировали Лиелупе. Выстрелы слышались со стороны города, но подозрительно близко.
В конце концов мы решили, что так или иначе нужно идти воевать и стали осторожно пробираться в направлении сахарного завода. Вскоре мы оказались возле Калнциемского шоссе, где и заняли оборону. Рядом с нами расположились и латышские шуцманы, но они были трусливыми. Мы как раз шли, когда неподалеку стали рваться русские мины, и шуцманы с криками убежали, оставив нам недожаренного на костре поросенка. И им еще была уготована роль сельской жандармерии!»
В приведенных воспоминаниях говорится об участии в боях за Елгаву солдат союзной гитлеровской Германии Румынии. Этот факт косвенно подтверждает в своей книге «Воспоминания солдата» и исполнявший в это время обязанности начальника Генерального штаба вермахта генерал-полковник Гейнц Гудериан. «От своего предшественника я принял не только дезорганизованный штаб, но и совершенно разваливающийся фронт. Резервов главное командование сухопутных войск не имело, — пишет Гудериан. — Единственные, имевшиеся в нашем распоряжении, силы находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина»...
Договорившись с командующим группой армий «Южная Украина», где начальником штаба был генерал Венк, знавший обстановку в Румынии, я предложил Гитлеру вывести из Румынии все дивизии, которые можно снять с фронта, и использовать их для восстановления связи между группами армий «Центр» и «Север». Незамедлительно началась переброска этих сил. Кроме того, Гитлер распорядился поменять местами командующих группами армий «Южная Украина» (Шернер) и «Север» (Фриснер)... В результате этих энергично принятых мер удалось приостановить продвижение русских войск в районе Добеле, Тукум (Тукумс), Митава».
Утром 28 июля под обстрелом немцев и легионеров форсировал Лиелупе и начал наступление на Елгаву 503-й полк 91-й стрелковой дивизии. Командир взвода Семен Демин во главе 40 красноармейцев обошел город с юга (по дороге погиб боец Дудин) и от железнодорожного виадука на улице Терветес начал наступление в направлении улиц Рупниецибас и Матера. Около полудня взвод с боем взял площадь бывшего конного базара, которая в то время находилась на территории, которая после войны была отведена 2-й средней школе, и занял несколько жилых домов. Дома были пустые. Жители или попрятались в подвалах или покинули город. Дальше из-за потерь в личном составе С. Демин продвигаться не мог. Ждали пополнения, которое, однако, так и не пришло.
Послеобеденное июльское солнце нещадно палило. Солдат мучила жажда. А в домах, где расположились бойцы, не работал водопровод. Кто-то из красноармейцев увидел, что неподалеку от водонапорной башни на улице Уденсвада из разбитой водопроводной трубы течет вода. Измученные и изможденные солдаты бросились туда, чтобы хоть немного утолить жажду и смочить пропитанную дымом и пылью одежду. Но немецкие пулеметчики, расположившиеся на колокольне церкви Святого Николая, которая находилась в двух шагах от улицы Уденсвада, на углу улиц Матера и Судрабу Эджус, заметили это и открыли огонь. Три солдата были убиты, так и не добежав до желанной воды. Но и немцы были уничтожены прямым попаданием артиллерийского снаряда в их огневую точку.
5 августа 1944 года в красноармейской газете «Знамя Родины» была опубликована заметка «Наводчик Хазбулатов уничтожил три пулемета». Автор заметки, рядовой А. Довженко, описывает, по-видимому, те же события, о которых только что было рассказано.
«Некоторые остряки не прочь посмеяться над 45-миллиметровыми пушками, — пишет А.Довженко. — Вы, мол, воробьев из них бить можете, да и только, — говорят они. А в боях в городе Елгава они очень хорошо нам помогли. Их преимущество в подвижности. Они, что станковый пулемет, в любое место проникнуть могут. И бить из них можно очень метко.
На втором этаже одного дома немцы поставили два пулемета. Они мешали продвигаться пехотинцам гвардии старшего лейтенанта Романенко. Их пытались сбить из бронебойки и пулемета. Не вышло. Тогда старший сержант Лысенко выкатил свое орудие и разбил вражеские пулеметы.
Много неприятностей причиняли нам и немецкие пулеметчики, засевшие на колокольне костела. Их также двумя выстрелами уничтожил наводчик противотанкового орудия старший сержант Хазбулатов».
Так начался первый день боев за Елгаву. До 16 часов в наступлении на город участвовали лишь подразделения 9-й механизированной бригады и 91-й стрелковой дивизии, а затем им на помощь подошли танки 7-й мехбригады и части 279-й и 347-й стрелковых дивизий.
347-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Х. Юхимчука до этого воевала в степных условиях и не имела опыта ведения боевых действий в городе. Во избежание лишних потерь А.Х. Юхимчук приказал создать ударный передовой отряд в составе отдельной учебной роты, стрелкового батальона 1175-го полка, батареи противотанковых орудий и взвода счетверенных пулеметов. Для быстроты передвижения весь передовой отряд был посажен на автомашины. Командовать ударным отрядом А.Х. Юхимчук приказал своему заместителю — полковнику А.И. Ушмакину, перед которым была поставлена задача овладеть юго-восточной окраиной города с железнодорожным узлом.
После тщательной разведки вечером отряд А.И. Ушмакина внезапным ударом захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее.
Но дальнейшее продвижение частей 347-й дивизии к Елгаве оказалось очень трудным, так как ко второй половине дня на подступах к городу немцы успели сосредоточить до трех пехотных дивизий и танковые части 1-го армейского корпуса СС, в т.ч. в самом городе — части 281-й охранной дивизии.
Танкисты 9-й мехбригады и пехотинцы 91-й стрелковой дивизии с раннего утра вели бой на дальних подступах к железнодорожной станции. По соседству с ними в бой вступил 1003-й стрелковый полк полковника В. Ленивого из 279-й стрелковой дивизии. На этом же направлении в бой вступил и передовой отряд 347-й стрелковой дивизии, который захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее.
Бои шли и на западной окраине города. Ранним утром около 60 немецких солдат и латышских легионеров под командованием капитана Александра Бейшанса заняли оборону у Гинтермуйжи, на правой стороне насыпи железной дороги, у пересечения путей Елгава-Тукумс и Елгава-Добеле. Позиции русских солдат находились на другой стороне насыпи в 30 метрах. Группа капитана Бейшанса перешла в атаку и заставила красноармейцев отступить.
В 8 утра к Гинтермуйже подошел один взвод из 3-го батальона 15-й учебной бригады, занявший оборону слева от группы капитана Бейшанса, и в это же время позиции справа заняли немецкие солдаты из конного эскадрона. Наконец, в 11 часов позиции у Гинтермуйжи заняла рота связи (примерно 70 человек) во главе с капитаном Грасисом и в 12 часов — капитан Цибантс и лейтенант Витолс, отступившие с двумя противотанковыми пушками из Свете.
Было уже совсем светло, когда в районе парка Гребнера появились советские танки. Им противостояли солдаты из санитарного батальона, а также подразделение немецких войск, которым командовал полковник Дебюсси.
Вечером 28 июля части Красной Армии прорвали оборону в районе парка Гребнера и завязали бои на прилегающих к центру города улицах. Немецкие солдаты и латышские легионеры отчаянно сопротивлялись, но из-за нехватки боеприпасов вынуждены были отступать все дальше и дальше к центру Елгавы.
Уже 28 июля немцы начали поджигать дома в Елгаве. Группы солдат по 5-7 человек ходили по улицам и поджигали дома. Солдаты бросали в окна домов ручные гранаты и бутылки с бензином. Деревянная застройка возгоралась легко, зарево пожарища и клубы дыма встали над городом. Горели и здания церквей.
Днем в небе над горящей Елгавой разыгрался воздушный бой. Группа штурмовиков 723-го авиаполка 211-й штурмовой авиадивизии, в составе которой был командир эскадрильи майор Беланов В. С., попыталась разведать расположение немецких войск в районе города. Но путь советским летчикам преградили «фоккеры». Майор Беланов атаковал и рассеял их, но сзади на него напали другие истребители. Самолет попал под перекрестный огонь, задымил, накренился и, объятый пламенем, рухнул на землю. Майор Беланов В.С. и стрелок старшина Сапилов погибли.
К концу дня 28 июля немцы сумели значительно усилить группировку своих войск в Елгаве. Город теперь обороняли подразделения 639-го и 640-го учебных пехотных полков 388-й учебной пехотной дивизии, 281-й охранной дивизии, 630-го транспортного полка аэродромного обслуживания, переброшенного из г. Киля, одного сводного полка и 15-й учебной бригады Латышского добровольческого легиона СС. Кроме этого, в обороне участвовали два бронепоезда, три минометных батареи, две батареи 75-мм орудий, одна батарея тяжелых орудий и 8 танков и самоходных установок.
29 ИЮЛЯ
На рассвете 29 июля 347-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор А.Х. Юхимчук) начала наступление на юго-восточную окраину Елгавы. Стрелковые полки дивизии получили следующие боевые задачи: 1175-му полку — овладеть юго-восточной частью города и, увязывая свои действия с 279-й дивизией, овладеть центром города и зданием дворца на Дворцовом острове и затем захватить плацдарм на правом берегу реки Лиелупе в районе автодорожного и железнодорожного мостов; 1177-му полку — наступать правее 1179-го полка и очистить южный берег Лиелупе и восточную окраину города от немцев. 907-му артполку предстояло развернуть огневые позиции в районе местечка Страутниеки с задачей не допустить подхода немецких резервов с правого берега Лиелупе, а также выделить часть орудий для стрельбы прямой наводкой по опорным пунктам немцев в каменных зданиях.
С самого начала наступления 347-я дивизия наткнулась на ожесточенное сопротивление немцев. Особенно упорный бой разгорелся в районе железнодорожной станции, где немцы, несмотря ни на что, продолжали удерживать здание вокзала.
Поддерживая наступление 347-й дивизии, командование 91-й стрелковой дивизии поставило перед 561-м полком задачу форсировать Лиелупе в районе кирпичного завода, оседлать шоссе Рига-Елгава и сдерживать силы противника, перебрасываемые из Риги.
Во второй половине дня 29 июля подразделения полка и артиллеристы подошли в заданном районе к реке Лиелупе. Место здесь было равнинным, берега реки — в зарослях ивняка. Вдали виднелись хутор и склады кирпичного завода. С трех сторон хутор окружали поля неубранной ржи, с одной стороны — сосновый бор, который пополам рассекала линия железной дороги. На хуторе оказались немцы. Орудие сержанта Ершова открыло по ним беглый огонь. Только после этого приступили к переправе. Сколотили плоты из досок разобранного сарая и начали их спуск на воду. Неожиданно появилась немецкая авиация. Взрывы посыпавшихся бомб вспенили воду. К вечеру, однако, все подразделения полка переправились на правый берег и на три километра продвинулись по направлению к Риге. Остаток дня на этом участке прошел относительно спокойно, если не считать непродолжительного боя с немцами, которые окопались возле железнодорожной насыпи.
В 13 часов 30 минут 29 июля подразделения Красной Армии начали наступление и на западную окраину Елгавы, командование обороной которой в это время взял на себя командир немецкого бронепоезда Добле.
В районе кладбища Зандеру и в поселке Свете красноармейцы прорвали совместную оборону немцев и латышских легионеров. Часть оборонявшихся отступила в направлении Тукумса, часть — в Елгаву.
В атакующем порыве отдельные группы красноармейцев прорывались к центру Елгавы. Артиллерист-разведчик Ю.В. Суховский из 1013 полка 55-й бригады 21-й Краснознаменной артиллерийской дивизии, прорвавшийся вместе с другими бойцами от вокзала до улицы Дикя (теперь — ул. Судрабу Эджус) впоследствии вспоминал: «Перед нами предстала ужасная картина: вокзал разрушен, на путях горят вагоны, все вокруг изрыто воронками от бомб и снарядов. На привокзальном кладбище из-за каждого куста, могилы, креста стреляют фашисты...
Бои шли ожесточенные… В бою ни о чем не думаешь. Лишь бы убить, чтобы тебя не убили… Люди превращались в диких зверей. Когда солдаты обеих сторон сходились, то теряли все человеческое. Лишь бы только самому остаться в живых… Наконец, нам удалось выбить фашистов с кладбища. С боями дошли до места, где теперь находится бензоколонка на проспекте Пушкина (сегодня — ул. Академияс). Дальше был приказ — вернуться на прежние позиции, т.е. охранять железную дорогу».
Один танк 7-й механизированной бригады со стороны аэродрома по бульвару Чакстес прорвался почти до самого моста через реку Дриксу, но был остановлен мощным взрывом противотанковой гранаты. В танке взорвались боеприпасы и горючее. Взрыв был такой страшной силы, что начал плавиться асфальт.
30 ИЮЛЯ
В 4 часа утра 30 июля бои в городе возобновились с новой силой. Подошедший к западной окраине Елгавы 26-й гвардейский полк реактивной артиллерии нанес мощный удар по позициям немцев. Вслед за этим в наступление пошли танки 7-й механизированной бригады генерал-майора М.И. Родионова, которые быстро захватили западную часть города.
Бои шли в районе церкви Святой Анны и рыночной площади. Со стороны улицы Добелес в направлении к центру города двигались все новые и новые танки, за которыми бежали пехотинцы. Сопротивление им оказывали разрозненные группы немцев и легионеров, которые отступали к рыночной площади, где немцы развернули перевязочный пункт и где стояли противотанковые пушки немцев, стрелявшие прямой наводкой вдоль улиц Добелес, Католю и Академияс и не дававшие советским танкам захватить мост через реку Лиелупе.
1-й батальон 7-й мехбригады под командованием капитана Б.А. Федорова с танковыми ротами, которыми командовали старшие лейтенанты Я.С. Усов и В.М. Крылов, и артиллерийской батареей под командованием лейтенанта В.А. Шелыванова все же прорвались к реке неподалеку от железнодорожного моста.
Экипаж танка, которым командовал лейтенант С.В. Касьянов, вел огневой бой с немецкими танками, находившимися на противоположном берегу. Несколько гитлеровцев скрытно подобрались к танку С.В. Касьянова и попытались подорвать его гранатами. Увидев это, командир стрелкового отделения 1-го батальона сержант А.А. Бабич с автоматчиками А.П. Волохиным, Н.Д. Грошевым и В.И. Истоминым пришли на помощь своим танкистам и уничтожили гитлеровцев.
Во время боя с противоположного берега по мосту перешли резервные силы фашистов. Б.А. Федоров приказал 1-й роте под командованием старшего лейтенанта Г.С. Семенова отбросить прорвавшегося противника. Рядовые И.Д. Домышев, М.Н. Астанин, Т.И. Мячин, М.П. Сазонов и А.В. Фомин открыли по немцам пулеметный и автоматный огонь и забросали их гранатами. Но несколько десятков гитлеровцев продолжали оказывать сопротивление. Стрелковый взвод (командир — старший лейтенант И.П. Плотников) и взвод автоматчиков во главе с лейтенантом Н.Т. Алешиным окружили гитлеровцев и уничтожили их. В этом бою отличились автоматчики И.В. Вакуленко, М.И. Иванайков, П.Г. Куршаков, В.Д. Власов, Ж. Дамбиев и И.Е. Семенов.
К концу боя к реке подъехали танкисты из рот, которыми командовали лейтенанты М.А. Кудрявцев и В.М. Павлович. Они собирались заправить машины горючим, но их контратаковали прорвавшиеся по мосту немецкие солдаты. Б.А. Федоров, понимая, что танкисты оказались в очень тяжелом положении, собрал небольшую группу бойцов и вдоль железной дороги повел их в атаку. В завязавшейся схватке бойцы батальона вместе с танкистами отбросили противника. Но командир 1-го батальона капитан Б.А. Федоров в этом бою пал смертью храбрых. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В июле 44-го…
В это же время на южную и юго-восточную окраины города начали наступление 9-я механизированная бригада полковника В.С. Стародубцева и 347-я стрелковая дивизия, но их продвижение вперед было остановлено упорным сопротивлением 215-й пехотной дивизии немцев.
В 12 часов дня до батальона немцев при поддержке танков и самоходных орудий предприняли контратаку против подразделений 7-й мехбригады, но и они, понеся тяжелые потери, были вынуждены отступить.
К 17 часам танки 9-й мехбригады, нащупав слабину в обороне немцев, ворвались в город с северо-запада. 3-й мотострелковый батальон (командир — капитан Н.Е. Агибалов) при поддержке танков 45-го гвардейского танкового полка полковника Я.А. Бурцева и минометного дивизиона К.Ф. Опанасенко преодолели полосу минных заграждений и овладели домами на северо-западной окраине города. Вскоре в этот район прошли «катюши» 26-го гвардейского минометного полка (командир — В. Ефимов), своим огнем способствовавшие продвижению бригады. В июле 44-го...
Весь день 30 июля продолжались бои в районе железнодорожного вокзала и привокзального кладбища.
В 300 метрах южнее железнодорожной станции вел ожесточенный бой 1-й мотострелковый батальон под командованием капитана Ю.С. Борисова из 9-й гвардейской механизированной бригады. Вместе с ним действовали артиллеристы старшего лейтенанта П.С. Шмакова и танкисты под командованием заместителя командира 45-го гвардейского танкового полка по политической части майора М.Г. Галкина. Два вражеских орудия, расположенные во дворах, простреливали улицу и подбили один танк. Командир танка лейтенант М.Л. Кочетков повел свою машину через дворы к орудиям противника. Повернув башню с орудием назад, он приказал механику-водителю Л.Ф. Астахову проехать через сарай. Танк развалил сарай и под обломками его стен и крыши было похоронено вражеское орудие. Другое орудие уничтожил танк лейтенанта А.Л. Воробьева.
Тяжелое положение сложилось в районе церкви у железнодорожной станции. Здесь немцы атаковали батарею, которой командовал Герой Советского Союза старший лейтенант Ю.М. Головатый. При поддержке танкового взвода младшего лейтенанта И.Г. Алимбекова артиллеристы атаковали противника и выбили его из церкви и прилегающего к ней района. Тем же.
В районе старого кладбища на углу улиц Яня и Матера (ныне парк имени А. Алунана) бой вел взвод С. Демина из 91-го стрелкового полка 91-й стрелковой дивизии. Немецкие солдаты укрывались за каменными надгробными плитами и ожесточенно сопротивлялись. Под вечер взвод вышел к улице Рупниецибас, неподалеку от того места, где сегодня находится кафе «Атпута». Там в то время находились жилые дома. Во дворе одного из них находился бункер, в котором прятались жители. Когда обстрел прекращался, из бункера на воздух выходили дети. Немцы заметили, что во дворе появились красноармейцы, и открыли минометный огонь. Почувствовав по саднящему душу звуку, что одна из мин — «его», С. Демин схватил в охапку маленькую девочку лет пяти-шести и кубарем скатился вместе с ней в укрытие. Едва только они оказались в бункере, как снаружи грянул мощный взрыв.
В это же время у Гинтермуйжи сопротивление красноармейцам продолжала оказывать попавшая в окружение группа капитана Бейшанса.
Ситуация постоянно менялась. Улицы и площади, отдельные здания по нескольку раз переходили из рук в руки. Повсюду валялись трупы немецких солдат, легионеров и красноармейцев.
30 июля в бой вступили соединения 1-го гвардейского стрелкового корпуса 51-й армии, но из-за отсутствия тесного взаимодействия между ними и частями 3-го гвардейского механизированного корпуса беспрерывные атаки не приводили к успеху. Тогда по приказу И. Баграмяна «мастер атаки» генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер выехал в район Елгавы и лично организовал наступление, в результате которого к исходу 31 июля немцы были вынуждены оставить правобережную часть города.
31 ИЮЛЯ
На рассвете 31 июля 1-й батальон под командованием капитана В.М. Соколова из 1179-го стрелкового полка 347-й стрелковой дивизии ворвался в Елгаву и завязал бой за железнодорожную станцию. Артиллеристы 907-го артиллерийского полка этой же дивизии своим огнем способствовали продвижению батальона. Постепенно их орудия переместились на территорию станции. До двухсот немецких солдат под прикрытием станционных строений и вагонов скрытно подошли к орудиям и атаковали их. В завязавшейся схватке орудия несколько раз переходили из рук в руки. Отразив одну из контратак, капитан В.М. Соколов выделил роту под командованием старшего лейтенанта К.Г. Горушко для оказания помощи артиллеристам. Рота вышла в тыл к фашистам, после чего пошла в атаку. В результате противник со станции был отброшен.
Командир 1179-го стрелкового полка подполковник И.К. Кононенко, воспользовавшись успешными действиями 1-го батальона, повел остальные подразделения в атаку и овладел районом мостов через реку Лиелупе.
Железнодорожный мост захватили старший сержант К. Ярыш и рядовые В. Гуськов и Ф. Иванов. Они незаметно подползли к мосту, сняли часового и перерезали запальные шнуры к взрывчатке.
В стыке между 347-й стрелковой дивизией и 3-м гвардейским механизированным корпусом на южную и юго-западную окраины города в 12 часов дня 31 июля начала наступление 279-я стрелковая дивизия генерал-майора В.С. Потапенко.
Согласованные действия наступающих войск позволили им расчленить обороняющегося противника и начать его уничтожение по частям.
Части 279-й дивизии в тесном взаимодействии с танкистами 3-го гвардейского мехкорпуса и 1175-м стрелковым полком 347-й дивизии вышли к 18.00 на берег реки Лиелупе.
Командир 3-й танковой роты 43-го гвардейского танкового полка гвардии старший лейтенант Павловский продолжал руководить действиями своего подразделения даже тогда, когда вражеским снарядом был подбит его танк. Пока не закончились снаряды, старший лейтенант Павловский и механик-водитель Зубченко продолжали вести огонь по врагу. Затем, вытащив из танка раненого Зубченко, Павловский перебрался в другой танк и продолжил управление боем. Продолжал вести бой и командир взвода тяжелых танков КВ-122 гвардии старший лейтенант Рубан Н.А., когда в его танк попал вражеский снаряд, и танк загорелся. Только в самый последний момент, раненый и обожженный, старший лейтенант Рубан оставил горящую машину.
Ожесточенные бои развернулись и за овладение Елгавским дворцом, который обороняло подразделение легионеров во главе со старшим лейтенантом Гринвалдсом. В кровопролитной борьбе дворец несколько раз переходил из рук в руки.
К вечеру 31 июля заминированный легионерами дворец заняли солдаты взвода разведки 1175-го полка под командованием лейтенанта Эфендиева. В это же время другие подразделения 1175-го полка начали переправу на правый берег реки Лиелупе.
Часть здания дворца была полностью разрушена, а уцелевшая часть — заминирована. Саперы батальона майора С.В. Кюрегяна, рискуя жизнью, разминировали здание.
Захват дворца, по сути, означал, что сопротивление немцев и легионеров в левобережной части города было сломлено. Поздно вечером немецкое командование отдало приказ своим частям оставить левобережную часть Елгавы. Часть немецких войск отступила по Добельскому шоссе в направлении Тукумса.
Узкие улочки Елгавы к исходу 31 июля загораживала подбитая и сгоревшая бронетехника — только подразделения Красной Армии к этому времени потеряли на улицах города 31 танк тяжелого и сверхтяжелого типа.
ИВАН БАГРАМЯН В ЕЛГАВЕ
Фактически на протяжении всего дня 31 июля в Елгаве находился командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян. Вот как он описывает события этого дня в своих мемуарах: «Наступил последний день июля. Генерал Крейзер доложил, что после короткой артиллерийской подготовки пошли в атаку части 1-го гвардейского стрелкового корпуса и две мехбригады 3-го гвардейского мехкорпуса. Бои на улицах завершаются...
Мне захотелось взглянуть на итоги заключительного удара по врагу в этом многострадальном городе, и, пригласив с собой генерал-полковника Н. М. Хлебникова, я выехал на место сражения. На КП 51-й мы Крейзера не застали. Он выехал в Елгаву. Мы последовали за ним. Однако в городе еще шел бой. У самой Елгавы наши автомашины попали под минометный обстрел. Мы залегли в кювет. Хлебников невесело пошутил:
— Невежливо фрицы встречают нас...
— А в этом виноват прежде всего командующий артиллерией, — ответил я в том же тоне. — Что же твои артиллеристы позволяют паршивым фашистским минометчикам держать нас в придорожной канаве?
Ну, я им намылю шею за такое неуважение к начальству! — сказал Николай Михайлович, сделав свирепое лицо.
Пока мы обменивались колкостями, разрывы мин становились все реже, и я предложил Хлебникову: «Давай-ка, Николай Михайлович, вспомним солдатскую выучку и двинем короткими перебежками к городу».
Так вот мы с Хлебниковым и вышли из-под обстрела. А недалеко от города нас встретил полковник с группой автоматчиков, посланный нам навстречу Крейзером, которому сообщили, что мы выехали к нему на передовой наблюдательный пункт. Когда мы появились на НП Якова Григорьевича, он облегченно вздохнул, увидев нас невредимыми, но тут же предупредил, что здесь нам оставаться чрезвычайно опасно и лучше вернуться на командный пункт армии, откуда и управлять легче.
— Товарищ командующий армией! — с напускной строгостью возразил я. — О какой опасности идет речь? Ведь город-то наш! Гарнизон, как вы доложили, разгромлен наголову!
На мгновение смутившись, Крейзер сказал:
— Город действительно уже был наш, но подоспевшие из Риги подкрепления внезапной контратакой потеснили наши части и теперь продолжают отчаянно контратаковать.
— Николай Михайлович, — повернулся я к Хлебникову, — мы когда-нибудь бежали из освобожденных нашими войсками городов? А ведь товарищ Крейзер именно это нам и предлагает.
— Нет, товарищ командующий, ни за что не опозорим своих седин! — поняв мою шутку, клятвенно заявил Хлебников и, увидев, что я при последних его словах снял фуражку и вытираю пот с гладко выбритой головы, вдруг весело захохотал.
Шутка, наконец, дошла до сознания Крейзера, и он, поняв, что я не сержусь на него за невольную дезинформацию, тоже с облегчением рассмеялся, а потом рассказал, что оборона города поддерживается за счет постоянного подхода подкреплений из Риги. В связи с этим командарм отдал приказ — силами стрелковой дивизии и мехбригады пробиться на северо-восточную окраину города и захватить вокзал и мост через Лиелупе, то есть отрезать путь, по которому прибывали подкрепления. Эту задачу войска сейчас и решали. Противник, видимо, осознал надвигавшуюся катастрофу. Канонада и несмолкаемый рокот всех видов стрелкового оружия нарастали со стороны вокзала с каждой минутой. Видно было, что именно там сейчас решается судьба города. Крейзер не отрывался от телефонной трубки, выслушивая доклады о ходе атаки. Каждую полученную весть он повторял вслух:
Пехота ворвалась в здание вокзала. Бой продолжается внутри здания... На путях много эшелонов с военными грузами... Только что подошедший эшелон с фашистской пехотой расстрелян прямо на путях... Танки ворвались на мост и овладели им. Противник не успел взорвать его...
Крейзер доложил, что в решающий момент боя за вокзал туда подоспел с подкреплением заместитель командира 3-го гвардейского мехкорпуса по политической части полковник Артем Филиппович Андреев. Он помог отбить контратаку противника, пытавшегося вернуть вокзал. В ходе штурма, как потом стало известно при рассмотрении представлений к награждению, совершил также выдающийся подвиг заместитель командира 64-го отдельного тяжелого танкового полка по политической части подполковник Леонид Афанасьевич Бердичевский. Следуя в атаку на своем танке во главе подразделений полка, он уничтожил один вражеский танк и 15 зенитных орудий. Дважды танк загорался, и оба раза Бердичевский, рискуя жизнью, организовывал тушение пожара. Все члены экипажа получили сильные ожоги, однако продолжали бой. И в третий раз вспыхнула машина — броню пробило снарядом. Раненный осколками, подполковник приказал экипажу покинуть горящий танк, а сам, прикрывая отход танкистов, продолжал вести огонь до тех пор, пока машина не взорвалась. Так погиб этот бесстрашный человек. Звание Героя Советского Союза Л.А. Бердичевскому было присвоено посмертно.
...Итак, пути отступления остаткам гитлеровского гарнизона на Ригу отрезаны: захват моста вскоре сказался на ходе боя и в других районах города. Сопротивление стало заметно ослабевать. Вскоре командир 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал И.И. Миссан доложил, что разрозненные группы вояк разгромленного гарнизона бежали на северо-запад. Важный форпост обороны противника на западных подступах к Риге был в наших руках. Мы с Н.М. Хлебниковым проехали по улицам города, на которых кое-где еще продолжалась перестрелка. Много развалин. Улицы загромождены завалами, подбитыми танками, орудиями, автомашинами и другой техникой. Об ожесточенности боев свидетельствовало множество трупов, большей частью в грязно-зеленых немецких мундирах.
Я приказал Крейзеру закрепить успех наступления, превратив город в крупный узел сопротивления на случай возможных попыток противника вновь овладеть им, а прощаясь с командармом, предложил ему подготовить список частей, отличившихся в боях за Елгаву, для доклада Верховному Главнокомандующему…».
Когда генерал армии И.Х. Баграмян уезжал из Елгавы, он едва не погиб. «Мы возвращались из Елгавы, — пишет он в своих мемуарах. — Хлебников беспрерывно шутил, громко декламировал стихи, словно стараясь подавить душевную тревогу, навеянную встречей со смертью и видом разрушенного города. На окраине путь нам преградил опущенный шлагбаум, установленный для предотвращения самовольных поездок в город, где шли бои. У шлагбаума стоял боец с забинтованной головой. Левая рука его покоилась на перевязи. Увидев двух генералов, он правой рукой стал торопливо поднимать толстый ствол березы, служивший шлагбаумом, и одновременно поддерживал автомат. Бревно со скрипом пошло вверх. Шофер включил скорость и плавно двинул наш открытый вездеходик вперед. И вдруг что-то заскрежетало за моей спиной, и тут же раздались стон и звук сильного удара. Я удивленно оглянулся. Между мной и сидевшим сзади Хлебниковым лежало бревно. Взглянув на смертельно бледного и морщившегося от боли красноармейца, я все понял: он не удержал тяжелое бревно и, стараясь предотвратить его падение, ухватился за веревку раненой рукой, что причинило ему невыносимую боль. Словом, бревно рухнуло вниз со всей силой, и только чудо спасло нас от нелепой смерти. Я медленно вылез из машины и подошел к замершему бойцу. В его глазах стояли слезы. Стараясь улыбнуться, положил руку на его плечо.
— Ничего, ничего, товарищ, все в порядке, — успокоил я солдата и, повернувшись к подбежавшему адъютанту, готовому, кажется, наброситься на виновника происшествия, строго добавил:
— Раненый не мог удержать шлагбаум. Его вины здесь нет...
Больше я не мог ничего сказать и, молча сев в машину, махнул рукой: «Вперед!»
1 АВГУСТА
1 августа в 2 часа ночи противотанковые орудия немцев открыли сильный огонь вдоль улиц Академияс и Католю. Под прикрытием этого огня немецкие солдаты и латышские легионеры начали отступление на правый берег Лиелупе. После того как основные силы обороняющихся отступили, немецкие саперы взорвали мосты через Дриксу и Лиелупе.
Этой же ночью, сдерживая наступление красноармейцев и обеспечивая отступление немецких войск и латышских легионеров, 35 летчиков военно-воздушного легиона «Латвия» совершили 300 боевых вылетов, т.е. по 8-9 вылетов на человека за ночь, сбросив на советские танковые и пехотные части в районе Елгавы более 50 тонн бомб. При этом, чтобы избежать столкновений в воздухе, пилоты были вынуждены летать с полным бортовым освещением!
Несмотря на ожесточенные бои, артиллерийские обстрелы и бомбежки, разрушений в Елгаве к 1 августа было относительно немного. Сгорели, правда, многие деревянные дома в центре (тушить их немцы не разрешали — незначительная реплика пожарного Шталя стоила ему жизни; его тут же застрелил немецкий офицер, но, несмотря на это, елгавские пожарные все же старались исполнить свой профессиональный долг), сильно пострадали здание железнодорожного вокзала и аэродромные постройки.
Оставшиеся в городе немногочисленные жители с радостью встречали бойцов Красной Армии, как могли, помогали им.
«Никогда не забыть той теплоты и сердечности, с которой нас встречали жители Елгавы, изведавшие столько горя и страданий во время гитлеровской оккупации. Они делились с нами последним куском хлеба, тарелкой супа, отдавали все, что сумели сберечь от немецких грабителей», — много лет спустя вспоминал боец 417-й Сивашской стрелковой дивизии И. Яшан.
Командир 347-й стрелковой дивизии генерал-майор А.Х. Юхимчук в своих воспоминаниях приводит такой случай из истории боев за город: «В одном дворе на улице Слимницас, где для корректировки ударов нашей авиации находилась группа разведчиков 1175-го полка во главе с лейтенантом А.А. Эфендиевым, из подвала дома вышел старик, судя по внешности, лет семидесяти. Он вынес и передал нам знамя одной из наших дивизий. Объясняясь с трудом по-русски, он сказал, что в 1941 году, при отступлении наших войск, он нашел его у тел погибших бойцов и спрятал, твердо веря в наше возвращение».
15 августа 1944 года фронтовая газета «Знамя Родины» опубликовала заметку «Конец немецкого корректировщика. (Подвиг мальчика из г. Митава)», в которой говорилось о том, что во время боев за Елгаву мальчик 7-8 лет помог красноармейцам обнаружить немецкого корректировщика, который направлял огонь тяжелой дальнобойной артиллерии.
На окраине Елгавы в садике находился командный пункт одного подразделения. В кустах стояли хорошо замаскированные машины. Здесь даже на близком расстоянии нельзя было заметить машины и людей. Но, тем не менее, противник этот участок методически обстреливал из дальнобойной тяжелой артиллерии. Чувствовалась близость вражеского корректировщика. Найти его помог мальчик лет 7-8. Он подошел к красноармейцам и шепотом сказал:
— Дядя, вон там в кустах прячется немец.
Сержант М. Абдразаков подал команду, и красноармейцы окружили кусты, на которые указал мальчик. Из кустов вышел мужчина в гражданской одежде. Под плащом было скрыто обмундирование немецкого офицера. При нем оказалась карта города.
На предварительном допросе этот немецкий офицер признался, что в одном из домов у него хранился радиоаппарат, по которому он связывался с немецким командованием и корректировал артиллерийский огонь.
Вскоре после этого стрельба прекратилась.
1-го или 2-го августа к бойцам подразделения связи подошел елгавчанин К. Куржанин и указал место, где находился крупный узел связи, тайно оборудованный гитлеровцами. В его сооружении и прокладке подземного кабеля принимали участие советские военнопленные, которые по окончании работ были расстреляны гестаповцами. Связисты во главе с начальником связи 279-й дивизии майором М.Я. Марьянковым, прибыв на узел связи, застали там немецких телефонистов, которые продолжали обеспечивать связь немецкого командования, находившегося в Риге, с Берлином, Кенигсбергом и Варшавой. Телефонисты были взяты в плен, а кабель разъединен.
До 4 августа из различных укрытий вышли и сдались в плен в общей сложности 160 немецких солдат.
Хотя 31 июля поздно вечером Совинформбюро передало сообщение о взятии Красной Армией Елгавы (Митавы) и в этот же день в 23.00 Москва салютовала из 224 орудий в честь войск 1-го Прибалтийского фронта, овладевших Елгавой — важным узлом коммуникаций, связывающим Прибалтику с Восточной Пруссией и Германией, бои на территории города не прекратились.
НА ПРАВОМ БЕРЕГУ ЛИЕЛУПЕ
В ночь на 1 августа 561-й и 503-й полки 91-й стрелковой дивизии по не взорванному железнодорожному мосту переправились на правый берег Лиелупе, разгромив 871-й железнодорожный батальон немцев и нанеся большие потери 660-му батальону СД.
Бойцы переправлялись через реку и вплавь. Как вспоминает В.П. Романов, его подразделение получило приказ форсировать реку ранним утром 1 августа: «Выстроились цепочкой и пошли. Но наши ребята доходили только до середины реки — работал снайпер. Многие погибли, раненые утонули. Пушкой уничтожили снайпера. Я перебрался на другой берег на лодке. Немцы отступали. Но, надо сказать, и потери от них были немалые. Отступая, они занимали выгодные позиции. Находясь на другом берегу реки, мы потеряли связь со своими и, по существу, были обречены...».
На правом берегу Лиелупе немцы создали целую сеть искусственных препятствий. Вдоль всего правого берега, по дну реки, они поставили спирали из колючей проволоки, а в промежутках между районами обороны и огневыми позициями установили мины.
1 августа Лиелупе форсировали также подразделения 347-й стрелковой дивизии. Переправа проходила под ожесточенным обстрелом немцев. По реке, вниз по течению, плыли сотни трупов, которые снаряжение не потянуло ко дну.
Всего на правом берегу Лиелупе было захвачено несколько плацдармов. Но развить наступление дальше красноармейцы не смогли, так как немецкое командование бросило против них все свои резервы, стремясь во что бы то ни стало ликвидировать образовавшиеся разрывы линии фронта.
2 и 3 августа при поддержке танков дивизии СС «Мертвая голова» немцам удалось прижать к реке 503-й стрелковый полк и нанести ему значительные потери. Истекали кровью и другие подразделения Красной Армии, переправившиеся на правый берег Лиелупе.
2 августа командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян отдал приказ оставить захваченные на правом берегу плацдармы и закрепиться на левом берегу. Под сильным огнем противника красноармейцы стали переправляться на левый берег. Потери были огромными.
Елгавский замок остался в руках красноармейцев. Они затащили в замок пушки и из окон начали обстреливать позиции латышских легионеров. Чтобы выбить советских солдат из замка, немецкая тяжелая артиллерия обстреляла замок, и он частично выгорел.
Как указывает бывший командир 279-й Лисичанской Краснознаменной стрелковой дивизии полковник А. Сиванков, сменивший в начале августа генерал-майора В.С. Потапенко, с целью предотвращения вероятного контрудара танковой дивизии немцев со стороны Тукумса по левому флангу 1-го гвардейского корпуса в ночь на 1 августа (по другим сведениям — 4 августа) из Елгавы по приказу штаба 51-й армии ушла 347-я стрелковая дивизия генерал-майора А.Х. Юхимчука, занявшая линию обороны у Калнциемса. 2 августа Елгаву оставили и 7-я и 9-я бригады 3-го механизированного корпуса, которые направились в Литву. Части 91-й дивизии, в свою очередь, заняли оборонительные позиции на протяжении 15 км к востоку от Елгавы. В самом городе и к западу от него остались только части 279-й стрелковой дивизии.
КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ НЕМЦЕВ
Генерал-лейтенант Флугбейл, удостоенный за оборону Елгавы приказом Гитлера Рыцарского креста, после получения разведданных об отводе от Елгавы крупных соединений Красной Армии принял решение повторно захватить город и с этой целью начал концентрацию на узком участке 208-й, 61-й и 93-й пехотных дивизий.
Военный корреспондент журнала «Laikmets» Янис Эрманис в заметке «Ударная группа ворвалась в Елгаву» рассказал о том, как проходила высадка одной из ударных групп немцев и латышских легионеров на левый берег Лиелупе:
— Вечером одного из дней августа на правом берегу Лиелупе стала формироваться ударная группа, состоящая из латышских и немецких солдат, которым была поставлена задача под прикрытием ночи переправиться через Лиелупе и Дриксу и с боем ворваться на территорию города, чтобы узнать силы противника. Солнце уже зашло. Медленно темнело. Ветер затих. Над рекой поднимался белый туман, который медленно окутывал близлежащие поля. Солдаты одели маскировочные халаты, вооружились автоматами, пулеметами и гранатами… У многих на груди виднелись Железные кресты. Рядом с этими, закаленными в боях на Восточном фронте, солдатами стояли и молодые бойцы. Для каждого второго из них этой ночью должно было состояться первое боевое крещение. Близилась полночь. Стало уже совсем темно, только продолжал гореть левый берег, высвечивая языками пламени дома. Командир дает знак, и мы начинаем двигаться. Первая лодка отходит от берега и направляется в сторону противника. В зареве огня тихо текут воды Лиелупе… Солдаты держат оружие наготове. С противоположного берега в небо взлетает ракета — противник нас заметил. Трассирующие пули засвистели над нашими головами. Мы приникли ко дну лодки. Раздались выстрелы противотанковой артиллерии большевиков. Заухали гранатометы и без остановки застрочили пулеметы. На правом берегу, там, где, как думали большевики, находились наши резервы, как грибы, стали вздыматься столбы песка от разрывов. Наша артиллерия тоже начала стрелять. Все вокруг задрожало от разрывов тяжелых снарядов. Наконец, мы на левом берегу и готовимся к броску на первую линию обороны большевиков. Атака. По нам стреляют как спереди, так и с флангов. Большевики укрываются в развалинах домов, в погребах, а также за лежащими на берегу лодками. Большевики ведут огонь буквально со всех сторон. На левом фланге с криком «Ура» противник бросается в атаку, рассчитывая сбросить нас в реку. Но наши солдаты отбивают эту атаку, смело вступая в бой с превосходящим по численности и по вооружению врагом. Короткими перебежками мы продолжаем двигаться вперед… Кто из большевиков остался в живых, попал в плен либо скрылся под покровом ночи. Шаг за шагом наша ударная группа выдвинулась на заданные рубежи… («Laikmets», #35, 1944 g., 25. augusts)
В военно-исторической и мемуарной литературе, а также публикациях в прессе, посвященных истории боев за Елгаву летом 1944 года, нет единого мнения о том, когда начались первое контрнаступление немцев и повторные бои за освобождение Елгавы. Называются, в частности, 1, 3 и 5 августа.
А. Саркисян в книге «51-я армия» пишет: «В ночь на 3 августа 61-я и 93-я пехотные дивизии противника на лодках высадили небольшие отряды на левый берег Лиелупе, захватили плацдарм и автодорожный мост. На рассвете они переправили в Елгаву 273-й пехотный полк, танки и штурмовые орудия и смяли 3-й батальон 1005-го полка. Подтянув главные силы в северо-восточную часть города, они повели наступление в южном направлении. Не выдержав натиска, 279-я дивизия отошла за город». Наступление немцев шло вдоль улицы Узварас к центру города. Бой был скоротечным и закончился в пользу немцев и латышских легионеров.
На карте боев за город, которую составил один из бывших легионеров, ныне живущих в Канаде, и которую передал мне елгавчанин Раймондс Валтерс, указывается, что контрнаступление немцев и латышских легионеров на самом деле началось лишь 5 августа. Формирование ударной группы происходило в районе улиц Робежас и Авоту, а форсирование реки Лиелупе осуществлялось севернее Елгавского дворца. Отсюда ударная группа вышла к парку Узварас, а затем, разделившись на три подгруппы, стала наступать в направлении улиц Казармес, Петера и Райня, но основной удар при этом наносился вдоль улицы Католю. Кроме того, немцы наступали также со стороны Добеле, опять-таки в направлении центра города. Этот одновременный скрещивающийся удар и позволил немцам одержать временную победу.
Бывший командир 279-й Лисичанской Краснознаменной стрелковой дивизии полковник А. Сиванков также считает, что контрнаступление немцев началось 5 августа. В статье «Летом 1944 года», опубликованной 20 июля 1979 года в елгавской городской газете «Трудовая победа», он писал: «На рассвете 5 августа под покровом густого тумана гитлеровцы, форсировав реку Лиелупе, ворвались в город и внезапным ударом отбросили наши подразделения за его пределы.
Однако взять реванш фашистам не удалось. 6 августа скоординированным ударом 91-й стрелковой дивизии и бригады тяжелых танков положение было восстановлено. Более того, подразделения 1003-го и 1001-го стрелковых полков переправились через Лиелупе и захватили плацдарм на ее правом берегу. Позднее по оперативным соображениям он был оставлен…
К утру 7 августа Елгава была включена в полосу боевых действий 10-го стрелкового корпуса, в состав которого была передана 279-я Лисичанская стрелковая дивизия… С 7 августа 1944 года дивизия обороняла полосу шириной 14,5 километра, проходившую по левому берегу реки Лиелупе. Основу обороны дивизии составлял город Елгава».
На то, что контрнаступление немцев и латышских легионеров началось в ночь на 5 августа, указывает и Янис Гринвалдс, командир роты латышских легионеров, воспоминания которого о боях за Елгаву были опубликованы в елгавской городской газете «Zemgales Zinas» в июле 1997 года.
О том, что контрнаступление начнется в ночь на 5 августа, Я. Гринвалдс узнал 4 августа, где-то в середине дня. С 23.15 до 23.30 проводилась артиллерийская подготовка операции, а затем на левый берег Дриксы стали переправляться сначала рота немцев, потом рота Я. Гринвалдса, потом опять немцы.
С тем, что контрнаступление немцев началось 5 августа, по сути, согласен и академик А.М. Самсонов, который в своей книге «От Волги до Балтики» пишет, что «части 3-го гвардейского мехкорпуса в ночь на 4 августа совершили 100-километровый марш и сосредоточились в районе севернее Линкува, где заняли оборону. Затем, выполняя приказ командующего 1-м Прибалтийским фронтом генерала армии И.Х. Баграмяна, корпус 5 августа двинулся вновь к Елгаве с целью уничтожить прорвавшуюся группировку противника».
В статье «В июле 44-го…», опубликованной в июле 1984 года в газете «Трудовая победа» по материалам Елгавского исторического и художественного музея имени Г. Элиаса, также говорится, что «в течение 3-4 августа противник подтянул из Риги 208-ю пехотную дивизию. Разведка немцев изучила оборону Красной Армии и определила ее слабые места — растянутость на широком фронте, отсутствие вторых эшелонов и недостаточное обеспечение боеприпасами частей и подразделений. В ночь с 4 на 5 августа при большом количестве переправочных средств гитлеровцы начали в нескольких местах форсирование реки Лиелупе. При этом главный удар по городу наносился со стороны Рижского шоссе. Противник, численно превосходя защитников Елгавы, встретил разрозненные очаги обороны, которые не смогли противостоять ему, и гитлеровцы вновь овладели Елгавой».
А. Саркисян в упомянутом уже исследовании пишет, что группировкой войск Красной Армии, «усиленной 1102-м, 1489-м, 1492-м самоходно-артиллерийскими, 3-м и 15-м гвардейскими тяжелыми танковыми полками, под общим руководством генерала В.Н. Разуваева, 5 — 6 августа был нанесен сокрушительный удар по прорвавшемуся в Елгаву противнику. Разгромив его, наши войска на этот раз навсегда очистили город от немецко-фашистских захватчиков», т.е., по его мнению, 5 и 6 августа — это дни наиболее ожесточенных боев за город, но не начала контрнаступления, которое, как он считает, началось в ночь на 3 августа.
Но есть и другое мнение о том, когда началось контрнаступление немцев. Так, рядовой 1005-го полка 279-й стрелковой дивизии Анатолий Шадый в своем письме автору этой книги указывает, что контрнаступление немцев на самом деле началось уже ночью с 1 на 2 августа. Приведу здесь довольно большой отрывок из этого очень интересного письма:
— 30 июля на ближних подступах к Елгаве, примерно в полутора километрах от Воздушного моста рядом с железнодорожным вокзалом, немецкая авиация обстреляла сначала 1-й, а часа через три на том же месте — 2-й батальон нашего полка. Самолеты летели так низко, что хорошо были видны лица летчиков. Потери от этих налетов и в 1-м, и во 2-м батальонах были незначительные. Во 2-м батальоне разбило полевую кухню и убило несколько лошадей.
В этот же день с наступлением темноты мы двинулись к городу. Обойдя Воздушный мост слева, успешно миновали несколько деревянных и каменных домов, но недалеко от перекрестка улиц Стацияс и Матера наше продвижение надолго было остановлено немецкой огневой точкой. Немцы начали и артиллерийский обстрел. Наши же артиллеристы, не разобравшись, где мы, а где немцы, тоже открыли огонь из пушек и минут тридцать стреляли по нашим позициям.
Опорный пункт немцев удалось уничтожить только 31 июля. Уничтожив пулеметное гнездо, мы углубились в город. Через несколько часов вернулись к своим, а в сумерках началось общее наступление наших войск.
Наш 2-й батальон на рассвете 1 августа вышел к реке Дрикса немного севернее Елгавского дворца. В это время наступило затишье, и бойцы стали разгуливать по набережной и заходить в пустые дома. Зашел и я в два длинных одноэтажных дома. Вероятно, это были казармы, так как во всех помещениях стояли металлические кровати и рядом с ними — тумбочки. По фамилиям на табличках, которые были прикреплены к каждой кровати, можно было сделать вывод, что здесь жили власовцы.
Днем 1 августа боевые действия не велись. Только где-то после полудня в сторону немцев прошли наши 4 или 5 штурмовиков. Один самолет немцам удалось сбить.
К вечеру, непонятно по какой причине, наши подразделения ушли с Дворцового острова и вскоре в замке появились немцы. Когда совсем стемнело, начались какие-то передвижения, слышался лязг оружия. Командир взвода младший лейтенант Кулик попытался связаться со штабом, чтобы запросить минометный огонь по месту предполагаемого скопления немцев, но полевой телефон почему-то не работал. Тогда где-то часов в 10-11 вечера взводный послал в штаб солдата с просьбой о минометной поддержке, но солдат, вернувшись, сказал, что в штабе ему заявили, что «вы все трусы и паникеры», то есть ответ был отрицательным. В штабе гуляли, обмывая приказ Сталина по случаю взятия Елгавы, и многие штабные офицеры были пьяные. Спустя час взводный еще раз послал в штаб бойца с той же просьбой, но ответ был прежним. А где-то в час или в два часа ночи 2 августа немцы начали мощное наступление, и мы вынуждены были отойти к железнодорожному вокзалу и занять оборону западнее здания вокзала. При отступлении погиб замполит нашего 2-го батальона капитан Чулков.
Со 2 по 4 августа в районе железнодорожного вокзала шли ожесточенные бои. Участок между расположенным к югу от вокзала элеватором и постройками, находившимися между зданием вокзала и Воздушным мостом, переходил из рук в руки до 6 раз в сутки.
3 августа наш батальон совершил бросок от здания элеватора к вокзалу, закрепился на территории грузового двора и открыл огонь в направлении построенных немцами на территории Привокзального кладбища долговременных укреплений. Здесь же стояли и три наших танка, экипажи которых помогли солдатам боеприпасами. Затем пришлось вновь отступить к вокзалу и, обойдя здание со стороны железнодорожных путей, мы предприняли попытку прорваться в город вдоль улицы Католю. Но дойти мы смогли только до улицы Яня. Продержавшись здесь полтора часа, вновь отступили к элеватору.
5 августа бои развернулись с еще большим ожесточением. К середине дня удалось выбить немцев из бункеров на Привокзальном кладбище. Часа в три ночи с 5 на 6 августа с боями вышли к зданию новой гостиницы на берегу Дриксы, но окончательно закрепились здесь только с рассветом.
Утром 6 августа каждый боец выкопал себе ячейку на берегу Дриксы. Позднее эти ячейки мы соединили траншеей и ходом сообщения с гостиницей. А ночью поставили проволочное заграждение — «спираль Бруно», она растягивалась как гармошка.
Днем 7 августа в наше расположение прибыл командир батальона и приказал нашему взводному, младшему лейтенанту Кулику, отобрать 12 человек и по фермам взорванного моста через Дриксу переправиться на правый берег и захватить здание Дворцового театра.
В числе отобранных из разных подразделений бойцов оказался и я. Перебравшись по разбитому мосту на другую сторону реки, мы залегли вдоль берега. Взводный не решался вести нас в атаку, поскольку немцы вели сильный прицельный огонь. Видя это, комбат высунулся из окна гостиницы и, размахивая пистолетом, закричал, что расстреляет взводного, если тот не выполнит его приказ. Среди бойцов группы был сержант Башков. Он предложил нам подняться и побежать к зданию. Мы согласились. Тогда Башков сказал взводному: «Мы пошли!» После этих слов Кулик встал и первым бросился в атаку. Пробежав всего метров десять, он был убит наповал. Атака захлебнулась. Когда начало смеркаться, мы вернулись в свое расположение на левом берегу. Больше попыток переправиться на немецкую сторону мы не предпринимали.
До 15 августа продолжались ожесточенные бои. Боеприпасы в эти дни мы брали на железнодорожной станции. Здесь стояло несколько немецких эшелонов с патронами и гранатами. Особенно много мы таскали гранат для ручных гранатометов. Когда мы ходили за ними на станцию, то неоднократно по нам начинали бить немецкие пушки. Вполне возможно, что цель артиллеристам подсказывал наблюдатель-корректировщик, который сидел на трубе Сахарного завода.
17 августа в здании гостиницы меня контузило. Причем на том же самом месте, где 7 августа стоял комбат и, размахивая пистолетом, кричал угрозы нашему взводному Кулику. Меня отнесли в подвал гостиницы. Здесь стояли сборные, но очень хорошо сделанные нары, на которых лежали матрацы. Примерно через час я пришел в себя. В медсанбат идти отказался и на второй день чувствовал себя уже вполне прилично.
Оборону в Елгаве мы держали до начала сентября».
Как видно из воспоминаний А. Шадый, значительного по времени перерыва между захватом частями Красной Армии левобережной части Елгавы и контрнаступлением немцев не было. Для того чтобы укрепиться на левом берегу Лиелупе, подразделения Красной Армии имели всего лишь один день.
С тем, что контрнаступление немцев на левобережную часть Елгавы началось уже 1 — 2 августа, согласен и С. Демин, который, как указывалось уже выше, в дни боев за город был командиром взвода 503-го стрелкового полка 91-й стрелковой дивизии. В своих воспоминаниях, опубликованных в одном из выпусков исторического приложения к «Новой газете» «Наш город», он пишет:
— Утром 1 августа наши войска полностью заняли левобережную часть города. Наш 503-й полк выступил в направлении поселка Свете. Расположились у реки. Солдаты начали мыться, бриться, стирать белье. Несколько повозок в это время отправились в Елгаву за боеприпасами. Вскоре солдаты вернулись, но пустые, так как город вновь был занят немцами, которые, получив подкрепления, начали наступление на Елгаву по Добельскому шоссе. Нас подняли по тревоге. На наше счастье по дороге проходил танковый корпус. Под его прикрытием мы и направились вновь к Елгаве. К городу подошли со стороны психиатрической больницы, где по парку бродили душевнобольные. Повторные бои за Елгаву для нас длились недолго. Уже на следующий день командование поставило перед нами новую задачу. Но если в первый раз, проходя с боями по городу, я видел сохранившиеся здания, то, войдя в город вторично, увидел, что их осталось совсем немного.
Чтобы повторно занять Елгаву, командование 51-й армии спешно вернуло части 3-го механизированного корпуса и 347-й дивизии. Кроме этого, в бой были брошены 3-й и 15-й гвардейские танковые полки, 1102-й, 1489-й и 1492-й полки самоходной артиллерии.
Командование 279-й дивизии было заменено — командиром был назначен полковник А. Сиванков, 1003-м и 1005-м полками командовали соответственно майор Г. Резвый и разжалованный в подполковники Е. Парамонов.
Кроме того, как указывает А. Сиванков, в боях за Елгаву на этом этапе участвовали 91-я стрелковая дивизия и два полка 257-й Сивашской стрелковой дивизии.
6 августа подразделения 1001-го и 1003-го стрелковых полков переправились через Лиелупе и захватили плацдарм на ее правом берегу, который позднее, однако, по оперативным соображениям был оставлен.
Удар Красной Армии был сокрушительным, но не только для противника, но и для города. Елгава горела больше недели, и дым пожарищ был виден издалека.
За несколько дней повторных боев на территории левобережной части города Елгава была серьезно разрушена. Особенно пострадала юго-западная часть города, обстрелянная 7 августа двумя дивизионами «катюш».
Повторный захват города сопровождался жестоким кровопролитием. В парке Гребнера, где находился немецкий перевязочный пункт, красноармейцы расстреляли и закололи штыками несколько десятков раненых.
Нередкими были и случаи мародерства. 5 августа красноармейцы с целью грабежа расстреляли почетных граждан Елгавы — 84-летнего священника церкви Святого Николая Яниса Рейнхардса и 79-летнего фармацевта, одного из учредителей школы для глухонемых Петериса Дучкенса. Убийцы позарились на золотую цепочку от часов, часы и крест священника.
В этот же день, по сообщению газеты «Tevija», доктор А. обнаружил в магазине электродеталей 4 трупа — одного мужчины и трех женщин. В результате осмотра было установлено, что перед смертью девушка лет 16 и женщина лет 30 были изнасилованы.
В магазине бумаги, который находился на одной из главных улиц недалеко от рыночной площади, были найдены еще три трупа — мужчины и двух женщин, причем женщины перед смертью также были изнасилованы.
Еще один труп — женщины 55-60 лет — был найден на одном из кладбищ. Труп был страшно изуродован: глаза выколоты, уши отрезаны, все тело покрыто кровавыми ранами. Такой же изуродованный труп — женщины 25-30 лет — с выколотыми глазами, отрезанными языком и ушами был обнаружен во дворе одного из домов неподалеку от городского садоводства.
Газета «Tevija», сообщившая об этих преступлениях, недвусмысленно, но бездоказательно обвинила в них красноармейцев. Однако убийцами мирных жителей могли быть и немецкие солдаты и латышские легионеры, а также немногочисленные оставшиеся в городе гражданские лица.
С середины августа линия фронта в Елгаве на два месяца стабилизировалась по реке Лиелупе. До начала октября в городе находилась 279-я дивизия, после чего ее сменили сначала 207-я, затем — 171-я стрелковая дивизия. В правобережной части города продолжали оставаться немцы и латышские легионеры. На карте боев за город, составленной, как уже говорилось выше, бывшим легионером, проживающим ныне в Канаде, видно, что линия обороны немцев и латышских легионеров начиналась от места впадения реки Иецавы в реку Лиелупе и тянулась по правому берегу Лиелупе до Лангервалдского парка. Действия войск в это время координировали штаб 1-го армейского корпуса СС и штаб 15-й пехотной дивизии немцев, располагавшиеся на улице Авиацияс, а также штаб 6-го пехотного полка немцев, который располагался между улиц Ригас, Тиргус и Олайнес.
В августе и сентябре активные наступательные боевые действия разворачивались главным образом на территории Елгавского уезда, но и в самой Елгаве было неспокойно. Немецкие снайперы не брезговали даже одинокими прохожими на улицами, продолжался и артиллерийский обстрел города. Бывший командир 279-й Лисичанской стрелковой дивизии А. Сиванков приводит такие данные: с 7 августа по 30 сентября противник многократно пытался овладеть Елгавой. За это время его артиллерия произвела 167 огневых налетов по городу, продолжительность каждого из которых была от 10 до 25 минут, а плотность огня достигала 0,5-1 снаряда на квадратный метр.
О том, насколько тревожной оставалась обстановка в городе, некоторое представление дают письма красноармейцев — те самые знаменитые фронтовые «треугольнички», которые в минуты затишья чаще всего на отдельных листках писали бойцы своим родным и близким. Вот два таких письма, которые в свое время хранились в созданном в средней школе № 3 по инициативе учителя географии Д.В. Илякова Музее боевой славы. Письма написаны бойцом Кочановым Е., полевая почта 69706 «р», своим родителям в Москву:
«Латвия, 24 августа 44 г. — фронт.
Здравствуйте, мои дорогие: мамочка, папочка, Ветуся! Шлю вам свой горячий боевой привет!!! Вот видите, вчера написал, пишу и сегодня, пока есть возможность писать. Нахожусь по-прежнему в обороне, надоело сидеть в окопах. Ночами никто из нас не спит, все мы начеку. Враг хитер! Днем 2-3 часа поспишь и все, но ничего не поделаешь, не позволяет обстановка. Фрицы от нас совсем близко, слышно как кашляют, чихают, видно, не по климату им в «Прибалтийском мешке»!..
«27 августа 44 г. — фронт.
Здравствуйте, дорогие мои: мамочка, папочка, Ветуся! Шлю я вам свой горячий боевой привет и желаю вам всего наилучшего в вашей жизни и работе!!! От вас пока не имею писем. По-прежнему стоим в обороне у реки — от моей руки нашли себе могилу 4 фрица, они уже больше никогда не вернутся к своим фрау. Учет убитых мною немцев ведется в штабе. Вчера получил личную благодарность от тов. Сталина за участие в боях за Иелгаву (Митава)...».
ОКРУЖЕНИЕ 346-й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ
В историю боев за Елгаву летом 1944 года свой ратный вклад внесли и бойцы 346-й, «Дебельцевской», стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Д.И. Станкевского. Эта дивизия участвовала в боях за город Донецк, в контрнаступлении под Сталинградом и освобождении Крыма, в боях с немецкими войсками юго-западнее Шяуляя. В состав дивизии входили стрелковые полки: 1164-й (командир — подполковник Сыдько М.П.), 1166-й (командир — майор Яскевич Н.Г.), 1168-й (командир — подполковник Сорин Л.И.), а также 915-й артиллерийский полк (командир — полковник Веревкин А.В.).
В начале августа 1944 года именно эта дивизия оказались на самой вершине клина, образованного в результате Елгавско-Тукумской операции в июле 1944 года и рассекающего группу немецко-фашистских войск «Север» на две части, в результате чего рижская группировка немецко-фашистских войск оказалась временно отрезана от Восточной Пруссии. Нашениек В.
Рано утром 7 августа 346-я стрелковая дивизия, входившая до этого в состав 2-й гвардейской армии, а затем переданная в состав 1-го гвардейского стрелкового корпуса 51-й армии, находилась в районе Озолциемса, недалеко от Елгавы.
Командир 1-го гвардейского корпуса генерал Иван Ильич Миссан отдал приказ генералу Д. Станкевскому: «Наши механизированные войска развивают наступление к Рижскому заливу. Вашей дивизии нужно выдвинуться за ними в направлении Купери, выйти на рубеж реки Лиелупе, Слока, берег Рижского залива».
Выполняя приказ командования, полки дивизии в ночь на 8 августа выступили в следующих направлениях: 1166-й стрелковый полк (полком временно командовал заместитель командира полка Яскевич Никифор Григорьевич) — на Кристыни; 1168-й стрелковый полк (командир — подполковник Серин Леонид Иванович) — по проселочной дороге, огибая Тирельские болота, на Слоку; 1164-й стрелковый полк (командир — подполковник Михаил Петрович Сыдько) на Тукумс и Клапкалнциемс. Вместе со стрелковыми полками в поход выступил и 915-й артиллерийский полк (командир — подполковник Веревкин Алексей Васильевич).
К утру 9 августа полки дивизии вышли в заданные районы и заняли оборону: 1166-й полк — на западном берегу реки Лиелупе на участке Люляс — мыза Павасара; 1168-й полк — от мызы Павасара, западнее Слоки, вдоль Рижского залива; 1164-й полк в районе Тукумса и Клапкалнциемса сменил 8-ю механизированную бригаду 3-го механизированного корпуса.
«Было хмурое и туманное утро, с залива дул сырой ветер, — вспоминал много лет спустя бывший командир 346-й стрелковой дивизии генерал-майор Д.И. Станкевский. — Вокруг все было спокойно. Ничто не предвещало скорого боя. Вдруг на окраине Тукумса послышалась стрельба — к городу приближался вражеский бронепоезд, на платформах — орудия, танки и счетверенные зенитные установки. Бронепоезд обрушил огонь на батальон капитана Токтобаева». В Курляндском коридоре.
В бой с бронепоездом вступили артиллеристы офицера Кабанова. Орудийные расчеты сержантов Миронова, Кричалкина и Гаранкина установили орудия у самого полотна железной дороги и уже первыми выстрелами подбили паровоз и вагоны с немецкими автоматчиками.
Д.И. Станкевский: «Танки, за которыми шли автоматчики, атаковали роту старшего лейтенанта Рябис. Пропустив танки через себя, стрелки и пулеметчики Рябиса встретили огнем автоматчиков и отсекли их от танков. В свою очередь, танки напоролись на огонь бронебойщиков и артиллеристов…
К станции Тукумс пытался подойти еще один бронепоезд, но, встреченный меткими залпами наших батарей, он дал задний ход и скрылся. Замысел фашистов — с ходу ворваться в город — провалился. Потеряв бронепоезд, 11 танков, несколько орудий и десятки убитых солдат и офицеров, гитлеровцы отступили…
Вскоре район Тукумса и Клапкалнциемса был нами передан соседу — 417-й стрелковой дивизии из нашего же корпуса. Фронт обороны дивизии несколько уменьшился и составлял теперь 42 километра.
К этому времени перед фронтом нашей армии создалось очень тяжелое положение. Противник сильными танковыми ударами в сторону Риги любой ценой стремился прорвать кольцо окружения…».
20 августа после сильной артиллерийской подготовки и при поддержке большого количества танков, самоходных и штурмовых орудий противник силами 93-й пехотной дивизии и приданных ей отдельных сводных батальонов перешел в наступление на всем участке обороны дивизии. Переправив через реку Лиелупе до 14 рот пехоты, немцы начали наступление по дороге в направлении хутора «Сармас». Одновременно с запада на соединение с переправившимися войсками немцы выдвинули до 20 танков и батальона мотопехоты. Бой шел в тяжелых лесисто-болотистых условиях при явном превосходстве немцев. Одновременно на побережье Рижского залива полк М.П. Сыдько вел бой с высаживающимся морским десантом. К 12 часам дня немцам при огневой поддержке крейсера «Принц Евгений» удалось высадить пехоту и боевую технику с 36 кораблей и барж в районе Асари и Лиелциемса.
Дорога Елгава-Тукумс к этому времени была перерезана танками и бронетранспортерами противника. Немцы создали так называемый «Курляндский коридор» шириной в 30 километров от Рижского залива до реки Берзе, что севернее Елгавы, и восстановили связь между группой армий «Север» и Восточной Пруссией.
346-я дивизия оказалась в полном окружении на большом растянутом фронте. Все части и подразделения дивизии, включая и тыловые, вели тяжелые бои. Оценив обстановку, командование 51-й армии отдало приказ отступать к Елгаве. Дивизия начала отход через Тирельские болота. При отступлении через болота всю боевую технику на конной тяге пришлось тащить всем воинам, подкладывая под колеса повозок и орудий бревна, ветки кустарника и другие подручные материалы. К 3 часам дня 21 августа дивизия сосредоточилась в лесу севернее хутора «Сармас». Артиллерии дивизии на мехтяге и другим подразделениям, имеющим на вооружении автомашины, по грунтовым дорогам удалось отойти в район Елгавы.
«Примерно в 12 часов 20 августа, — пишет в своих воспоминаниях бывший начальник штаба артиллерии дивизии Константин Иванович Рыбаков, — все батареи артполка, противотанкового дивизиона, батарея зенитно-пулеметных счетверенных установок, машины штаба дивизии и противотанкового дивизиона сосредоточились на опушке леса в 8-10 км южнее Кемери.
Для прикрытия отхода были образованы тыловая походная застава в составе батареи противотанкового дивизиона, усиленной автоматчиками, и головная походная застава в составе трех машин с пулеметными установками и одной батареи 76-мм пушек. Все остальное — колонна главных сил, во главе которой два штаба — артполка и артиллерии дивизии.
Колонна двинулась по проселочной дороге, идущей на Елгаву… Прошли около 15 километров без происшествий и потерь, если не считать, что противник беспокоил колонну с воздуха и обстреливал корабельной крупнокалиберной артиллерией. Примерно к 17 часам достигли поворота, где мы должны были свернуть влево в лес и двигаться на соединение с пехотой. Но как только голова колонны втянулась в лес, она была встречена ружейно-пулеметным огнем противника. Головные машины были подбиты. Развернуть колонну на грунтовой дороге из-за ее узости было невозможно. Образовалась пробка.
Чтобы не нести напрасных потерь, весь личный состав был спешен. Командир артполка подполковник Веревкин возглавил подразделения по левой стороне от дороги, а я — на правой, мы повели людей в наступление. В течение часа значительная часть леса была очищена от немцев, и стрельба прекратилась.
После наведения порядка в колонне нужно было принять решение, каким маршрутом двигаться дальше. Следовать ранее намеченным маршрутом было опасно. Майор Осипов, командир противотанкового дивизиона, предложил другой вариант: подтянуть автоколонну к шоссе Тукумс-Елгава, дождаться темноты, после чего с зажженными фонарями на предельной скорости следовать в Елгаву.
Это предложение, на первый взгляд дерзкое и рискованное, было вполне реальным. Противник мог нас принять за своих, но в то же время была опасность, что наши части могут принять нас за противника. Это было бы еще хуже. После некоторых раздумий командир артполка полковник Веревкин, как старший начальник мехколонны, принял предложение Осипова. С наступлением темноты колонна с зажженными фарами двинулась по шоссе на Елгаву. Примерно через два часа движения мы пересекли линию фронта и оказались в 15 километрах в тылу наших войск, причем без единого выстрела с обеих сторон». В Курляндском коридоре.
Мехколонна вышла из окружения отдельно от стрелковых полков дивизии. Выход стрелковых полков из окружения был осуществлен утром 21 августа. К 3 часам ночи этого дня части дивизии (без артиллерии на мехтяге) прошли через Тирельское болото и собрались в лесу севернее Сармас. Здесь командир дивизии Д. Станкевский поставил перед каждым полком задачу на прорыв через линию обороны врага. Полки прорывались через боевые порядки противника на линии Калнциемс — Граудзе. Поддержку 346-й дивизии, главным образом на флангах, на этом этапе обеспечивала артиллерия 347-й стрелковой дивизии генерал-майора А.Х. Юхимчука. Одновременно стрелковые части этой дивизии оказывали содействие в отражении контратак немцев против частей 347-й дивизии.
После того, как из окружения вышли 1164-й, 1166-й и 1168-й стрелковые полки, стало известно, что во время прорыва часть личного состава была отсечена огнем противника с флангов, и несколько сот красноармейцев отступили обратно в Тирельские болота. Командир дивизии Д. Станкевский принял решение переправить за линию фронта группу из 13 разведчиков во главе с заместителем командира 1164-го стрелкового полка майором Павлом Семеновичем Бублий. Эта группа, в состав которой были включены самые смелые и опытные дивизионные разведчики младший лейтенант Климов А.А., старший лейтенант Мельников, сержант Семко, рядовые Бакулин, Мягких, Мямин, Таценко, Ильин, Курзин; артиллерист лейтенант Ермаков, радисты с радиостанциями Трапезников и Антонов, должна была вывести оставшихся в немецком тылу красноармецев в расположение своих войск.
Район Тирельских болот был со всех сторон окружен немцами. Активных действий против красноармецев, укрывшихся в болотах, они не предпринимали. Немцы лишь установили несколько радиоточек, при помощи которых агитировали советских солдат сдаваться в плен, обещая им взамен сохранение жизни и хорошее питание. В своих передачах немцы вещали: «Мы знаем, что вы прибыли в Прибалтику из Крыма и хотели здесь, в Прибалтике, нас уничтожить так же, как это вам удалось в Крыму. Но из этого ничего не вышло. Ваше командование вас бросило и ждать вам помощи неоткуда. Выходите и сдавайтесь в плен, иначе вы погибнете с голоду в болотах, о вас давно все забыли».
Но командование 346-й дивизии не оставило своих солдат в беде. В ночь на 2 сентября группа разведчиков во главе с майором П.С. Бублий перешла передний край обороны 347-й стрелковой дивизии генерала Юхимчука в районе реки Берзе и начала поиск разрозненных групп личного состава дивизии.
Более пяти часов разведчики двигались по труднопроходимому и топкому болоту. Группа шла по самой середине болота, с обеих сторон которого немецкие посты вели стрельбу наугад. К утру 3 сентября промокшие и усталые бойцы вышли к реке Вецберзе. Быстро соорудив плот, со всеми мерами предосторожности стали переправляться. Затем, двигаясь по западной стороне Драбиньского болота, они вышли к контролируемой немцами дороге Калнциемс-Граудзе. Тут, севернее хутора «Сармас», начали поиск групп красноармейцев, укрывшихся в болотах и прилегающих лесных массивах.
К вечеру этого же дня удалось собрать 279 солдат и командиров, а к полудню следующего дня их было уже 871 человек. 5 сентября группа майора П.С. Бублий, пройдя через Тирельские болота, болото Драбиню и Кайгское болото, вернулась в расположение своих войск в Глудской волости Елгавского уезда, выведя из немецкого тыла 700 человек, в том числе 191 человека из 417-й стрелковой дивизии. Во время выхода отряда были взяты в плен 11 немецких солдат, три офицера и до 40 солдат были уничтожены.
Выход попавших в окружение солдат и командиров 346-й и 417-й стрелковых дивизий в расположение своих войск продолжался и позднее. В поисках прохода к своим войскам группа красноармейцев под командованием капитана Церегулова с боями исходила все леса в районе Кемери, Смарды, Калнциемса, и лишь 22 октября ей удалось выйти из окружения в трех километрах западнее моста на шоссе Добеле-Елгава.
Окружение 346-й стрелковой дивизии в «Курляндском коридоре» сорвало выполнение плана командования 1-го Прибалтийского фронта по отсечению курляндской группировки противника от немецких войск в Риге и северо-восточной Латвии. В оперативной сводке Совинформбюро за 21 августа 1944 года сообщалось: «Северо-западнее и западнее города Елгавы наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника. По приказу командования наши войска оставили город Тукум и отошли на более выгодные позиции».
Маршал И.Х. Баграмян, оценивая причины окружения 346-й дивизии, после войны писал в книге «9 мая 1945 года»: «…Многие историки слишком упрощенно объясняют причину этой неудачи: командование не закрыло, мол, должным образом оборону в районе Тукумса. Однако в обстановке, сложившейся к середине августа, просто невозможно было сосредоточить в районе Тукумса достаточно мощные силы, способные парировать любые вылазки врагов. Если бы мы стянули туда за счет обороны Елгавы и Жагаре достаточные резервы, то прорыв пяти-шести танковых дивизий 3-й танковой армии немцев с юго-запада в районе Елгавы неизбежно привел бы не только к окружению всей 51-й армии, но и к созданию значительно более широкого коридора, связывающего силы врага в Латвии и Восточной Пруссии… Это была наша первая и единственная серьезная неудача за все время боев в Прибалтике» (Баграмян И.Х. 9 мая 1945 года. — Второе контрнаступление немцев).
Примерно с середины августа немецко-фашистское командование, стремясь восстановить сухопутные коммуникации группы армий «Север» с Восточной Пруссией, стало сосредоточивать к западу от Елгавы и Шяуляя крупные танковые силы. Ранним утром 16 августа немцы начали наступление на Елгаву и Шяуляй. В операции участвовали 39-й и 40-й танковые корпуса, входившие в состав 3-й танковой группы. 40-й танковый корпус имел задачу овладеть Шяуляем, а 39-й танковый корпус наносил удар по Елгаве с запада. Перед группой армий «Север» ставилась задача не допустить дальнейшего продвижения войск 2-го и 1-го Прибалтийских фронтов на Рижском направлении и частью сил нанести удар по Елгаве с востока.
В первом эшелоне рвущихся к Елгаве немецких войск насчитывалось до 180 танков. Развернулись ожесточенные бои.
1379-й стрелковый полк 87-й стрелковой дивизии под командованием М. Халявицкого уже к утру 17 августа был окружен немцами и до 21 августа сражался в полном окружении, отразив до 200 танковых атак. Все дни боев М. Халявицкий, несмотря на ранение, руководил войсками и 21 августа все же вывел полк из окружения.
Взвод Евгения Габова из 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии 18-19 августа в окрестностях Ауце и Бене в ожесточенных боях подбил 30 немецких танков. 19 августа рядовой этого же полка Анатолий Бездворный, чтобы сдержать прорыв немецких танков, с гранатами в руках бросился под гусеницы немецкого танка и, взорвав его, погиб. Батарея Ивана Борщика из 239-го артиллерийского полка 77-й стрелковой дивизии с 19 по 21 августа на территории Бенской волости отразила восемь атак немецких пехотинцев, которых поддерживали крупные танковые силы. 21 августа И. Борщик лично уничтожил два фашистских танка, но батарея все же была окружена. Когда кончились снаряды, И.Борщик, будучи тяжело раненым в руку, со связкой гранат бросился навстречу фашистскому «тигру» и погиб, подорвав танк.
22 августа на территории Букайшской волости командир роты 1-го танкового батальона 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса Александр Пыльников, отражая атаки немецкой 5-й танковой дивизии, уничтожил пять самоходных орудий «Фердинанд», две противотанковые батареи и до одной роты солдат противника. Рядом с ротой А. Пыльникова сражались и другие подразделения батальона под командованием Леонида Падукова.
В чрезвычайно тяжелых боях второе контрнаступление немцев было остановлено. Ни на Шяуляйском, ни на Елгавском направлениях они не достигли намеченной цели. Однако соединения 51-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса все же были вынуждены оставить занимаемые рубежи, и противник к 12 часам 20 августа укрепился на линии Елгава, Добеле, Ауце и восстановил связь между группами армий «Север» и «Центр».
23 августа немцы начали новое наступление на Елгаву, на этот раз со стороны Ауце. В наступлении участвовали две танковые дивизии. Однако и эта попытка вернуть город закончилась неудачно.
Часть сил 19-го Краснознаменного Перекопского танкового корпуса (79-я танковая и 26-я мотострелковая бригады) в это время занимает оборону на широком фронте от Елгавы до Добеле.
К 26 августа после многодневных боев войска 1-го Прибалтийского фронта закрепились на линии: Плявиняс — Бауска — Елгава — Добеле — Ауце — западнее Жагаре — Крусляй – Папиле — западнее Шяуляя — Расейняй.
26 августа 30 немецких танков и батальон пехоты на территории Бенской волости атаковали позиции танкового взвода Романа Николаенко из 8-го отдельного гвардейского танкового полка 19-го танкового корпуса. За полтора часа боя взвод Р. Николаенко уничтожил шесть «Тигров», четыре противотанковых орудия и более 160 солдат и офицеров противника.
В 13 часов 14 сентября войска 2-го Прибалтийского фронта перешли в наступление на Ригу. 43-я армия генерала А.П. Белобородова успешно форсировала реку Лиелупе и, развивая успех наступления в направлении Риги, к полудню во взаимодействии с войсками 4-й ударной армии заняла город Бауска.
На другой день наступления Красной Армии немцы, получив довольно крупные резервы, на подступах к поселку Иецаве предприняли 17 контратак, но это им не помогло.
Генерал армии И.Х. Баграмян вспоминал: «Мы подумали и решили: пусть враг лютует здесь и стягивает сюда свои резервы, а мы в это время обойдем Йецаву с востока и устремимся на Ригу. Так и сделали. Прорвали его «восточно-митавскую оборонительную линию» и 16 сентября вышли к Западной Двине и поселку Балдоне, отстоящему от Риги в трех десятках километрах.
Возросшая угроза прорыва наших войск в Ригу окончательно всполошила фашистское командование. …Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Шернер доложил ...Гитлеру, что для его войск наступил «последний момент» и что остается одна возможность — уйти». Баграмян Иван. Трудная победа. — В кн.: На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков.
Однако слишком незначительное продвижение войск 3-го Прибалтийского фронта, задержанное противником в 70 километрах к востоку от Риги, и войск 2-го Прибалтийского фронта, наступавших в 40 — 45 километрах восточнее от Риги, позволило ставке Гитлера более оптимистично взглянуть на складывающуюся обстановку, и она не только запретила отход, но и приказала любой ценой разгромить ударную группировку 1-го Прибалтийского фронта. С этой целью 16 сентября немцы нанесли контрудар соединениями 3-й танковой армии, в которой имелось до 380 танков и орудий, в районе Добеле. Контрудар был нацелен во фланг ударной группировке 1-го Прибалтийского фронта (51-я и 5-я гвардейская танковая армии), которая готовилась к наступлению из района Елгавы на Кемери.
Бои шли ожесточенные. 17 сентября командир танковой роты 18-й танковой бригады 1-го танкового корпуса Николай Патеев получил приказ остановить наступление немцев к западу от Добеле. В течение двух дней танкисты Патеева отразили 28 атак противника, уничтожив 37 немецких танков. 19 сентября, ликвидируя прорыв немцев, Н. Патеев сам уничтожил 9 танков, в том числе двух «тигров».
В этот же день в западной части Елгавского уезда механик-водитель танка 117-й танковой бригады из 1-го танкового корпуса Вячеслав Чухарев, будучи в танке один, целых три часа отражал атаку 40 немецких танков и батальона пехоты, уничтожив при этом три танка и до 80 солдат.
В это же время у дома «Яунберзи», опять-таки в западной части Елгавского уезда, 15 немецких «тигров» под прикрытием 6 самоходных орудий «Фердинанд» и роты автоматчиков атаковали позиции взвода противотанковых орудий под командованием Евгения Зикрона. Нападение фашистов было отбито, но один из артиллерийских расчетов героически погиб. Когда немцы возобновили атаку, Е. Зикрон прицельным огнем уничтожил один немецкий танк, но при этом сам также погиб.
В ходе боев в плен Красной Армии попало немало немцев, протоколы допросов которых свидетельствуют о том, что они не всегда верно оценивали быстро меняющуюся военную обстановку. В плен, в частности, попал обер-лейтенант 193-го артиллерийского дивизиона самоходных орудий Курт Крейспин, который на допросе 17 сентября в политотделе 43-й армии показал:
— 193-й дивизион входит в 193-й танковый полк, приданный 93-й пехотной дивизии и находится в районе Митавы. Я со своим взводом из трех орудий 14 сентября был отправлен на поддержку гарнизона в Йецаве.
В комендатуре Йецавы, где мне пришлось побывать, чувствовалась большая тревога, но никто из находившихся там офицеров не смог прояснить обстановку и мою задачу. Для многих из них наступление русских на севере было неожиданным, ибо мы считали, что основные силы Красной Армии заняты сейчас под Варшавой и на юге.
15 сентября утром, направляясь на продовольственный склад, расположенный северо-восточнее этого местечка, я был захвачен в плен…
19 сентября из района Балдоне против 43-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса немцы двинули шесть дивизий 16-й армии (в том числе две танковые дивизии), к которым позднее присоединились еще две дивизии, переброшенные с других участков фронта.
«В результате контрудара немецких войск в период с 16 по 26 сентября 1944 года была установлена связь между обеими группами армий. В этом большая заслуга храброго полковника графа Штрахвитца и его сводной танковой дивизии. Теперь нужно было немедленно использовать создавшееся выгодное положение, — писал позднее Г. Гудериан. — Но группа армий «Север» не сумела сделать этого. Шернер не верил в новое наступление русских западнее Шяуляя, он думал, что оно начнется у Митавы (Елгавы). Поэтому вопреки директиве, подписанной Гитлером, он задержал свои танковые части у Митавы. Мои просьбы о выполнении директивы не были приняты во внимание… В результате растянутый немецкий фронт западнее Шяуляя в октябре был снова прорван. Между Мемелем (Клайпеда) и Либавой (Лиепая) русские вышли к Балтийскому морю. Группа армий «Центр» после второй неудачной попытки установить связь вдоль побережья была окончательно отрезана от всего Восточного фронта и снабжалась боеприпасами и продовольствием по морю».
ОСВОБОЖДЕНИЕ ЕЛГАВЫ
Вечером 23 сентября командующему 1-м Прибалтийским фронтом генералу армии И.Х. Баграмяну позвонил Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин и спросил, как идет наступление на Ригу. «Я доложил, — вспоминал И. Баграмян, — что передовые соединения нашего фронта вышли уже на ближайшие подступы к Риге, однако и сопротивление врага с каждым днем нарастает.
Выслушав мой доклад, Сталин спросил:
— Как вы считаете, товарищ Баграмян, насколько целесообразно нам ввязываться и дальше в затяжные бои с Рижской группировкой противника в условиях лесисто-болотистой местности, изрезанной к тому же большим количеством рек и озер, чрезвычайно затрудняющих наступление наших войск?
Я ответил, что, как видно, командование группы армий «Север» разгадало наш замысел по овладению Ригой и поэтому весьма серьезно подготовилось к отражению наших ударов в этом районе. Силы и средства, которыми располагает противник, в сочетании с явно невыгодными для нас условиями местности не сулят нам скорой победы. Больше того, в этих боях мы можем понести тяжелые непоправимые потери.
— И еще есть одно важное обстоятельство, которое нельзя сбрасывать со счетов, — добавил я, поняв, что Сталин продолжает внимательно слушать, — не исключена возможность, что в таких условиях главные силы противника могут беспрепятственно ускользнуть из района Риги в Восточную Пруссию.
Выслушав меня, Сталин довольным голосом заключил:
— Я рад, что вы правильно уяснили себе сложившуюся обстановку. Вам легче будет понять новую задачу, которую наши войска завтра получат. Мы решили прекратить дальнейшее наступление войск вашего фронта на Рижском направлении и в кратчайший срок перегруппировать их в район Шяуляя с тем, чтобы решительным ударом на Мемель прорваться к Балтийскому морю и отрезать пути отхода Прибалтийской группировки противника в Восточную Пруссию.
Немного помолчав, Сталин закончил:
— Сумеете ли вы начать наступление на Мемельском направлении, скажем, в начале октября?
Я невольно задумался. Жалко было, конечно, уходить от Риги, когда до нее оставалось, что называется, рукой подать…
Мое затянувшееся молчание было воспринято Сталиным как неуверенность в своих силах. И он с уже резко выраженным акцентом, свидетельствующим о нарастающем раздражении, повторил:
— Что же вы замолчали: не по плечу такая задача?!
Я, стараясь быть спокойным, ответил:
— Нет, товарищ Семенов, раз нужно — справимся!
— Ну, что же, тогда желаю успеха, — уже более тепло попрощался Верховный Главнокомандующий».
На следующий день И.Х. Баграмян получил письменную директиву Ставки Верховного Главнокомандования, согласно которой предстояло перегруппировать 6-ю гвардейскую, 43-ю, 51-ю общевойсковые армии и 5-ю гвардейскую танковую армию с Рижского направления в район Шяуляя и отсюда нанести удар в общем направлении на Мемель с целью выхода на побережье Балтийского моря на участке Паланга — Мемель — устье реки Неман и тем самым перерезать пути отступления в Восточную Пруссию всей вражеской группировке, находившейся в Латвии. Начало наступления было намечено на начало октября.
Войска остальных Прибалтийских фронтов должны были продолжать наступление с целью скорейшего освобождения столицы Латвии. Причем генерал армии А.И. Еременко должен был двумя своими левофланговыми армиями сменить войска 1-го Прибалтийского фронта вплоть до Ауце. На Краснознаменный Балтийский флот возлагалась задача: прервать морские сообщения немцев и блокировать Ригу с моря.
За шесть следующих дней в район Шяуляя скрытно были переброшены три общевойсковые и одна танковые армии из состава 1-го Прибалтийского фронта, а также один стрелковый корпус из резерва Ставки, два отдельных танковых и один механизированный корпуса, не считая других частей и соединений армейского и фронтового подчинения. Всего на расстояние от 80 до 240 километров было переброшено свыше полумиллиона солдат, 9300 орудий и минометов, а также 1340 танков и самоходно-артиллерийских установок.
Командование немецко-фашистских войск не только не разгадало подготовку наступления 1-го Прибалтийского фронта на Мемельском направлении, но и само решило укрепить свои позиции в Латвии, наметив новое мощное наступление по сходящимся направлениям из районов севернее Елгавы и юго-западнее Шяуляя. Это наступление немцы рассчитывали начать 3 — 4 октября. Но войска 1-го Прибалтийского фронта сумели упредить врага. Только 2 октября немецко-фашистское командование начало догадываться о сосредоточении советских войск в районе Шяуляя. «Уже одно это, — вспоминал генерал армии И.Х. Баграмян, — подорвало волю фашистского командования к дальнейшему сопротивлению восточнее Риги. Оно решило ускорить отвод своих войск с укрепленного рубежа «Сигулда», который до этого безуспешно атаковали войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. Кроме того, оно стало немедленно перебрасывать две танковые дивизии и часть сил дивизии «Великая Германия» на Мемельское направление, что не могло, конечно, не ослабить его силы в районе Риги. Но враг опоздал».
Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Шернер вынужден был снова обратиться к Гитлеру за разрешением отвести свои войска на Тукумский оборонительный рубеж. Гитлер, поняв, что Рига как важный порт теряет для него свое значение, а последний находившийся в распоряжении группы армий «Север» крупный Лиепайский порт поставлен под угрозу захвата советскими войсками, разрешил начать отход из Риги с вечера 12 октября.
В начале октября 279-ую стрелковую дивизию 51-й армии, бойцы которой сидели в окопах на левом берегу реки Лиелупе, сменили части 3-й ударной армии. А с 12 октября, из-за угрозы захвата Красной Армией Риги, началось отступление немецких войск и латышских легионеров и с позиций на правом берегу реки Лиелупе.
Однако бои за Елгаву на этом не закончились.
14 октября в 4 часа утра отдельный саперный батальон 308-й Латышской стрелковой дивизии 130-го латышского стрелкового корпуса, обнаружив отход противника из Риги, овладел населенными пунктами Наркевичи и Блияс и двинулся дальше, к шоссе и железной дороге Рига-Елгава, чтобы перерезать их и продолжить наступление в направлении Елгавы. Участник этих событий Владимир Климашевский, командир взвода 301-го отдельного саперного батальона 308-й Латышской стрелковой дивизии 130-го Латышского стрелкового корпуса, вспоминает:
— Рано утром 14 октября части 308-й Латышской стрелковой дивизии начали наступление из Риги в направлении Елгавы. На Елгаву наступал и 301-й отдельный саперный батальон, в составе которого был и мой 1-й взвод. Во взводе было 28 человек, из них человек 20, наверное, — латыши. Помкомвзвода у меня был латыш по имени Мартыньш. Погиб он, к сожалению.
Когда мы двигались вдоль шоссе Рига — Елгава, немецкая авиация сильно бомбила и обстреливала дорогу. Стреляла и немецкая артиллерия. Мартыньш же решил перебежать через дорогу. Я ему кричу: «Куда ты, постой!», а он не слышит и бежит прямо под пули. Похоронить его мы не успели. Не до того было. Задача была идти и идти вперед.
Недалеко от Сахарного завода мы переправились через Лиелупе и со стороны Воздушного моста начали продвигаться к Елгаве. Здесь были еще немцы. Уже в первом бою был смертельно ранен командир роты. Я взял командование ротой на себя. Немцы постоянно контратаковали. Для того, чтобы вынудить их отступить, наша артиллерия выдвинулась вперед для стрельбы прямой наводкой. Но тут случилась беда — немецкая мина угодила в кабину автомашины, в которой находились снаряды и солдаты боевого расчета. Артиллеристы погибли. Машина загорелась. Я дал команду тушить огонь и выгружать снаряды. Одновременно развернули пушку и стали стрелять по немцам прямой наводкой.
После того как Елгава окончательно была очищена от немцев, наш батальон проводил разминирование городских улиц и зданий. Мое подразделение разминировало мост через Дриксу — под обрушившимися в воду фермами моста немцы подвесили связки мин и заложили взрывчатку. Размещались в эти дни мы в Елгавском дворце, в помещении, которое находилось рядом с Усыпальницей курляндских герцогов, и в здании церкви Святой Анны на улице Лиела».
После 14 октября бои на территории Елгавы больше не велись, но артиллерийские обстрелы и бомбежки продолжались вплоть до мая 1945 года.
ЦЕНА ПОБЕДЫ За два с половиной месяца боев в Елгаве погибли свыше 2300 бойцов и командиров Красной Армии и свыше 12 000 человек получили ранения. Сколько погибло немецких солдат и латышских легионеров — неизвестно.
Во время боев за Елгаву захоронение погибших с обеих сторон солдат производилось непосредственно на территории города, а также на обочинах ведущих к нему дорог. Много красноармейцев было захоронено в районе элеватора и православной часовни на улице Дзирнаву и на кладбище лютеран, католиков и староверов у железнодорожного вокзала. Летом 1945 года в городе, по словам очевидцев, можно было наблюдать множество могильных холмиков. При этом захоронения, как правило, не были глубокими — погибшие покоились на глубине всего лишь 0,8 — 1 метра. В том же 1945 году началось перезахоронение погибших солдат на Братских кладбищах по улице Миера, 2, 4, 8 и по Добельскому шоссе, а также на Братских кладбищах района. На кладбище по улице Миера, 8 были похоронены 452 советских воина, на кладбище по улице Миера, 4 — 126, на кладбище по улице Миера, 2 — 1269, а на кладбище по Добельскому шоссе, 53 — 457 павших в боях за Елгаву советских воинов.
ПРИЛОЖЕНИЕ
В боях за Елгаву 72 воина Красной Армии были удостоены звания Героя Советского Союза. 16 из них — посмертно:
1. АЛЕКСЕЕВ Александр Алексеевич — начальник разведчасти 26-го гвардейского Полоцкого ордена Красной звезды минометного полка.
2. АРГУНОВ Николай Филиппович — штурман эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской БАД.
3. АРЕФЬЕВ Петр Алексеевич — командир эскадрильи 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
4. БАСЕНКОВ Петр Харитонович — танкист 117-й танковой бригады 1-го Истенбургского Краснознаменного танкового корпуса.
5. БЕЗДВОРНЫЙ Анатолий Андреевич — рядовой 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии.
6. БЕРДИЧЕВСКИЙ Леонид Иосифович
7. БИРЮКОВ Василий Николаевич — заместитель командира эскадрильи 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
8. БОГУЦКИЙ Виктор Степанович — командир звена 99-го отдельного гвардейского полка разведывательной авиации.
9. БОРЩИК Иван Владимирович — командир батареи 239-го артиллерийского полка 77-й стрелковой дивизии.
10. БУБЛИЙ Павел Семенович — заместитель командира 1164 стрелкового полка 346-й стрелковой дивизии.
11. БУЙНОВ Николай Васильевич — командир взвода автоматчиков 43-го гвардейского танкового полка 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
12. ВАКУЛЬСКИЙ Александр Васильевич — командир эскадрильи 949-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
13. ВЕЛИЧКО Валерий Федорович — командир орудия 326-го танкового батальона 117-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.
14. ВИТКОВСКИЙ Иван Петрович — командир эскадрильи 66-го гвардейского полка истребительной авиации 4-й гвардейской дивизии истребительной авиации.
15. ВОЛКОВ Александр Иванович — танкист 117-й танковой бригады 1-го Истенбургского Краснознаменного танкового корпуса, погиб 19 сентября 1944 года в западной части Елгавского уезда. Похоронен на Вирцавском кладбище.
16. ВОРОНЬКО Александр — командир эскадрильи 63-го гвардейского полка истребительной авиации 3-й гвардейской дивизии истребительной авиации.
17. ГАБОВ Евгений Григорьевич — командир взвода 1972-го полка противотанковой истребительной артиллерии.
18. ГАЛУЗА Григорий Григорьевич — командир разведроты 9-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
19. ГАТАУЛИН Анвар — командир звена 99-го отдельного полка разведывательной авиации.
20. ДЖУНКОВСКАЯ Галина Ивановна — штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.
21. ДОЛИНА Мария Ивановна — штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.
22. ДЬЯКОВ Петр Михайлович — заместитель командира эскадрильи, затем — штурман 688-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
23. ЕВГРАФОВ Садофий Петрович — командир 310-го полка легкой артиллерии 21-й артиллерийской дивизии.
24. ЖЕЛУДЕВ Леонид Васильевич — командир эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.
25. ЖМУРКО Иван Матвеевич — штурман эскадрильи 35-го гвардейского бомбардировочного полка 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.
26. ЖУКОВ Константин Иванович — механик-водитель Т-34 2-го танкового батальона 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.
27. ЗИБОРОВ Василий Михайлович — командир эскадрильи 72-го гвардейского полка истребительной авиации 5-й гвардейской дивизии истребительной авиации 3-й воздушной армии.
28. ЗИКРОН Евгений Андреевич — командир взвода 39-й противотанковой истребительной артиллерийской бригады.
29. ЗУБКОВА Антонина Леонтьевна — штурман эскадрильи 125-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 4-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации 15-й воздушной армии.
30. КИСЕЛЕНКО Петр Евдокимович — штурман эскадрильи 237-го полка ударной авиации 305-й дивизии ударной авиации.
31. КИРМАНОВИЧ Владимир Николаевич — командир батареи 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.
32. КОЛЕСНИКОВ Семен Никитович — командир 3-й моторизованной стрелковой роты 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
33. КОПЕЙКИН Игорь Валентинович — стрелок эскадрильи 35-го гвардейского полка бомбардировочной авиации 5-й гвардейской дивизии бомбардировочной авиации.
34. КОРНИЛОВ Михаил Дмитриевич — командир эскадрильи 502-го полка штурмовой авиации 214-й ШАД.
35. КРЕМЕР Семен Давыдович — командир 8-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
36. КРЫШКИН Василий Трофимович — разведчик 573-го полка 78-й бригады легкой артиллерии 27-й артиллерийской дивизии 10-й гвардейской армии.
37. КУЗЬМИН Валентин Сергеевич — командир эскадрильи 949-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
38. МАЗУРИН Федор Михайлович — штурман эскадрильи 28-го гвардейского полка истребительной авиации 5-й гвардейской дивизии истребительной авиации 3-й воздушной армии.
39. МАКАРОВ Николай Григорьевич — командир эскадрильи 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
40. МАРКОВ Николай Григорьевич — командир эскадрильи 826-го полка 355-й ШАД.
41. МЕЛЬНИКОВ Анатолий Васильевич — командир взвода 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса.
42. МИЛЕЦКИЙ Веньямин Михайлович — штурман эскадрильи 373-го полка бомбардировочной авиации 188-й дивизии бомбардировочной авиации.
43. МОСИЕНКО Сергей Иванович — летчик 11-го полка разведывательной авиации.
44. НИКОЛАЕНКО Роман Степанович — командир танкового взвода 8-го отдельного гвардейского танкового полка 19-го танкового корпуса.
45. НОВОЖЕНОВ Иван Иванович — командир батареи 27-й гвардейской артиллерийской бригады.
46. ОРЛОВ Яков Никифорович — командир звена 11-го отдельного полка разведывательной авиации.
47. ПАДАЛКО Борис Михайлович — командир эскадрильи 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
48. ПАДУКОВ Леонид Степанович — командир танкового батальона 202-й танковой бригады 19-го танкового корпуса.
49. ПАНОВ Анатолий Дмитриевич — штурман эскадрильи 766-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
50. ПАТЕЕВ Николай Павлович — командир танковой роты 18-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.
51. ПЕЛЕВИН Александр Васильевич — командир отделения 67-го отдельного саперного батальона 28-й стрелковой дивизии.
52. ПОЛЕВОЙ Иван Степанович — заместитель командира 132-го полка бомбардировочной авиации 334-й дивизии бомбардировочной авиации.
53. ПОЛУШКИН Петр Алексеевич — наводчик орудия 26-й гвардейской артиллерийской бригады 8-й артиллерийской дивизии.
54. ПРУДНОВ Аркадий Андреевич — командир звена 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
55. ПУШИН Михаил Николаевич — летчик 5-й гвардейской дивизии1-го гвардейского корпуса бомбардировочной авиации.
56. ПЫЛЬНИКОВ Александр Павлович — командир роты 1-го танкового батальона 202-й Сивашской Краснознаменной танковой бригады 19-го танкового корпуса.
57. РЕЗЯПКИН Григорий Емельянович — наводчик орудия 314-го противотанкового истребительного полка 6-й гвардейской бригады противотанковой истребительной артиллерии.
58. РУБАН Николай Афанасьевич — командир танкового взвода 64-го гвардейского танкового полка 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
59. САМСОНОВ Павел Владимирович — штурман 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
60. СОЛОМАТИН Михаил Иванович — командир звена 683-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
61. СУЗДАЛЬСКИЙ Виктор Арсентьевич — командир дивизиона 1620-го полка легкой артиллерии.
62. СУХАЧЕВ Владимир Павлович — командир звена 826-го полка штурмовой авиации 335-й ШАД.
63. ФЕДОРОВ...
64. ХАЛЯВИЦКИЙ Максим Михайлович — командир 1379-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии.
65. ЦАРЕНКО Лаврентий Иванович — командир танка 43-го гвардейского танкового полка 7-й гвардейской механизированной бригады 3-го гвардейского механизированного Сталинградского корпуса.
66. ЧУХАРЕВ Вячеслав Федорович — механик-водитель 117-й танковой бригады 1-го танкового корпуса.
67. ШАРОВ Алексей Михайлович — командир звена 190-го полка штурмовой авиации 214-й Керченской ШАД.
68. ШАРОВ Павел Степанович — штурман эскадрильи 723-го полка штурмовой авиации 211-й ШАД.
НАШЕ ДОСЬЕ: ВИКТОР ИВАНОВИЧ ГУЩИН
Доктор исторических наук, общественный деятель, публицист.
Родился в Елгаве, куда его родители попали в годы Великой Отечественной войны, будучи маленькими детьми. В 1943 году семью его отца Ивана Гущина нацисты насильно угнали из России. Мать Виктора Гущина — Валентина — латышка, в Первую мировую войну её предки эвакуировались из Цесисского уезда Лифляндской губернии в Белоруссию, а в 1943 году семья вернулась в Латвию.
В 1975 году Виктор Гущин закончил Елгавскую среднюю школу № 5. Сразу после школы он работал грузчиком на Елгавском машиностроительном заводе, чертежником в опытно-конструкторском бюро в Елгаве. С 1977 по 1979 гг. проходил срочную службу в рядах Советской Армии.
В 1984 году В.И. Гущин закончил исторический факультет Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова и получил диплом с отличием. В студенческой научной деятельности специализировался на истории новейшего времени. Первая научная публикация была сделана в 1984 году.
В 1984 году Виктор Гущин вернулся в Латвию, в 1989 году окончил аспирантуру Латвийского государственного университета, в 1990 году получил диплом кандидата исторических наук.
С 1984 года В.И. Гущин преподавал историю в Рижском политехническом институте и Латвийском университете. С 1990 года — доцент кафедры социальных наук и права Рижского авиационного университета.
В независимой Латвии он продолжил преподавательскую деятельность. Был преподавателем конституционного права в Высшей школе экономики и культуры (1998-2001); преподавателем Балтийского Русского института (впоследствии — Балтийская международная академия) (2001-2009).
Работу в вузе Виктор Гущин сочетал с научными исследованиями, журналистикой, общественной деятельностью. В 1998-2009 году он был редактором газеты «Образование и карьера». С 2006 года — директор Балтийского центра исторических и социально-политических исследований. С 2007 года — координатор Совета общественных организаций Латвии, с 2009 года и до настоящего времени — член Всемирного координационного совета российских соотечественников, проживающих за рубежом.
Виктор Гущин — организатор и соорганизатор 7 международных научных конференций по вопросам истории стран Балтии.
С 2020 года Виктор Гущин президент Русской общины Латвии.
«Интер-Пресса» ✰ МТК «Вечная Память» ✰ Авторы конкурса ✰ Лауреаты конкурса ✰ Журнал «Сенатор»
