ВЛАДИМИР ГИЛЬ — ПОМНИТЬ ЗАПРЕЩЕНО?..
Владимир Гиль Из-за машины показался подполковник Орлов, начальник штаба их вооружённого отряда, или «дружины», как его ещё называют. На подполковнике тоже немецкая шинель мышиного цвета. Так одеты и все солдаты в колонне, остановившейся перед деревней. Орлов плотнее своего командира, он родом с Урала, похоже, холод его особенно не беспокоит.
— Так что, командир, будем делать? — Орлов потёр широкой ладонью крутой подбородок. — Пропустим и эту деревню? Кажется, Дараганово. Вон как вытянулась вдоль леса. Сюда могли заглядывать партизаны. Наверняка...
— Ну и что? Почему бы в такую погоду в дом не зайти, не погреться?
— Оно-то так. Но от нас, друже, требуют прочёсывать каждую деревню, а не в тепле отсиживаться, — хитро улыбнулся Орлов.
— Пусть требуют у себя в Германии. А мы теперь в своей, можно сказать, родной стране…
— А вы кто такие? — остановилась перед Гилем старушка. — Наши иль не наши? Налетели, як саранча...
— Саранча, говоришь? Правильно, мамаша, согласен.
— И балакаешь по-нашему? Но говорят, немчура, — Старушка подошла поближе к нему, протёрла глаза. — Кто же ты, хлопец? Мне сказали, что свой появился среди фашистов. Но яки? Не сын ли Марии Казимировны? Ай, ай! Што робиться на свете. Если бы она поднялась из могилы. Прокляла бы она тебя, сбежал бы. А с виду парень нормальный. Щеки румяные. Глаза, як у матери Марии Казимировны. Только зачем напялил на себя эту гадючью шкуру? Ну и беда...
— Пришлось, мать. Длинная история. Воевал под Витебском, попал в плен. Там чуть Богу душу не отдал. Предложили сюда, покомандовать такими же, как сам. Поломался и согласился. На время, конечно. Думаю, добро людям принесу...
— А я помню твоего отца — Владимира Антоновича. Машинист был хороший. Паровозы водил. Лицом красавец, плечи — во! — Старушка развела руки. — Никого не обижал. Весь только часто ездил: то туда, то сюда. Все счастья искал. Мать твоя тоже работящая, душевная была... И глаза у тебя её — такие же внимательные, с доброй искоркой.
— Скажите, где наш дом?
— А все, нет его. Дом был что надо. Пятистенный, высокий, из толстых брёвен. После того, как вы разлетелись, его увезли куда-то. И место запахали. Одна трава теперь там. Да ещё яблонька обломанная, козами обгрызенная... Вот как бывает. Владимир Гиль
Старушка поправила платок, пристально взглянула в глаза собеседнику:
— Ну, что ты ездишь со своими бандитами по деревням, народ пугаешь? Иди к партизанам, воюй. Правда, говорят, ты не злобствуешь, шануешь добрых людей, наказываешь только лиходеев. А все ж должно быть стыдно тебе ходить в этой лягушачьей шинельке. Ай, ай, ай...
